‑ Ты всегда так говоришь.

‑ Час синевы ‑ это как легкий ветерок, Рекс. Все остальное время гораздо тяжелее.

Он повернулся к ней, протянул руку, но его пальцы замерли в нескольких дюймах от ее плеча.

‑ Знаю.

‑ Самое трудное в моей жизни я совершила восемь лет назад.

Он рассмеялся:

‑ Ты всегда так говоришь.

Тот поиск был для нее самым тяжелым. Тогда она впервые обнаружила Рекса. Мелисса ощущала его присутствие очень давно, сколько себя помнила, ‑ наверное, с тех самых пор, как научилась говорить. Когда наступало время синевы и доводивший ее до безумия шум наконец стихал, оставался один‑единственный голос. В опустевшем мире оставался один‑единственный вкус ‑ тонкий и хрупкий. Вкус воображаемого друга. Еще несколько лет она свыкалась с мыслью о том, что это реальный человек, потом еще год не могла решиться, как поступить. Наконец как‑то раз, когда наступил тайный час, она пробежала несколько миль до дома Рекса ‑ восьмилетняя девчушка в пижамке с нарисованными девицами‑ковбоями, «ковбойшами». Тогда она не до конца понимала, сон это или явь. Но они нашли друг друга, и тогда все стало явью.

Теперь Мелисса понимала, насколько вовремя они повстречались с Рексом. Еще немного одиночества ‑ и она сошла бы с ума.

Она пыталась сосредоточиться, подготовиться к наступлению полуночи, к выполнению замысла. Несколько глубоких вдохов. Она ждала того мгновения, когда наконец весь шум, трезвон, беспокойные и страшные сны, полубессознательные тревоги и самые настоящие ночные страхи… Стихнут.

‑ Ну да, ‑ проговорила она. ‑ Это чистая правда.

И она ощутила вкус улыбки Рекса.

Теперь все его мысли были ей открыты. Радость из‑за того, что они благополучно перебрались во время синевы, что теперь им не грозит встреча с представителями охраны правопорядка. Мрачная решимость исполнить задуманное. Мелисса ощущала даже легчайшие угрызения совести. Рекс все‑таки переживал из‑за того, что приходится идти на крайние меры.

‑ Не волнуйся, Рекс. От того, о чем они не узнают, им плохо не будет.

‑ Только ты обязательно скажи мне, если тебе покажется, что ты уж слишком сильно… Ну, ты понимаешь.

‑ Ты будешь первым, кто об этом узнает.

Они вышли из машины, и Мелисса первым делом провела предварительную разведку. Пока ничего и никого поблизости не обнаруживалось, но было слишком рано. Ни одно из тех существ, которые обитали во времени синевы, не могло оказаться так близко к центру города в это время.

Глаза Рекса сверкнули. Он искал знаки.

‑ Ты бы только видела, Мелисса. Их следы повсюду. И каждую ночь их все больше.

‑ Хорошо еще, что Джессика мало времени проводит дома.

Раздражение Рекса прозвучало пронзительным звоном. Этого и следовало ожидать даже от косвенного упоминания о Джонатане Мартинесе. По крайней мере, это не было чувством ревности. Ревности Мелисса сполна наслушалась в школе. Нет, тут была только ущемленная гордыня вождя, которому, увы, во времени синевы повиновались не все.

Еще мгновение ‑ и Мелисса почувствовала, как Рекс совладал со своими эмоциями.

‑ Угу, ‑ буркнул он. ‑ В кои веки от него есть какой‑то прок.

Они прокрались к заднему двору и спрятались за кустами на противоположной стороне улицы.

‑ Ну, где он там?

Мелисса забросила свои эмпатические сети еще глубже в ночь, и со всех сторон на нее нахлынули ароматы тайного часа. Джессика была на месте, в своей комнате, охваченная нетерпением ожидания. Десс не ушла из дома, она с превеликим удовольствием предавалась изготовлению оружия. На окраинах Биксби копошились ползучки. Каждую ночь они вели себя все более и более возбужденно.

А с другого конца города кто‑то стремительно приближался.

‑ В пути.

Они притаились за кустами.

Через несколько минут приземлился Джонатан.