Она поставила фигуру на клетку, и ветер за окном начал завывать, и довольно громко.

Все окна в доме задрожали. Все тридцать девять. Сперва легкое дребезжание, затем с большей силой, сотрясаясь в своих рамах.

Дождь снаружи становился мощнее и напористей, забрызгав все стекла. Я подумал, что они сейчас разлетятся.

Руки начали дрожать. Я спрятал их под стол.

Взглянул на Надин. Она уставилась на происходящее за окном.

Я переместил взгляд на близнецов.

Близнецы!

Они пропали!

— Энни! Ной! — позвал я.

— Мы тут, — донеслись два тоненьких голоса из-под стола.

— Вылезайте, — начал уговаривать их я. — Все в порядке.

Хотя мой голос свидетельствовал об обратном.

— Я здесь побуду, — ответила Энни. — Эта игра слишком страшная. Каждый раз, когда мы попадаем на что-то, оно происходит.

— Игра тут ни при чем, — возразил я. — Это все ветер. И он прекратился.

Все было именно так. Завывание прекратилось и сменилось легким гудением. Окна перестали дрожать.

— Джонатан прав, — поддержала меня Надин. Она посмотрела под стол. — Твоя очередь, Ной. Ты же не пропустишь свой ход?

— Конечно, не пропущу, — ответил он и выскочил из-под стола. Приземлившись на стул, он перемешал кости.

Энни медленно вылезла наружу и плюхнулась на свое место.

— Давайте уже быстрее заканчивать, — взмолилась она.

Ной потряс кости и выбросил двойку. Он сделал ход, стуча по доске своей синей фигуркой.

Я бросил быстрый взгляд на доску, чтобы увидеть, на что он встанет.

Я разглядел надпись на клетке.

Ной звучно поставил на нее фигурку.

На ней было написано: «Вы слышите жуткое завывание».

Резкая вспышка молнии пронзила небо. И мы услышали это.

Это был стон.

Протяжный, тоскливый стон, откуда-то из глубины дома.

— Там привидение! — взвизгнула Энни.

— Прячемся!

— Где? — заорал я.

— В стенном шкафу! — воскликнула Энни, подпрыгивая на стуле.

— Откуда ты знаешь, что оно в стенном шкафу? — в голос заорал я.

— Она имеет в виду, мы должны спрятаться в шкафу, — поправила Надин. — Может, пожалуйста, все прекратят вопить?

Мы перестали. Комната погрузилась в тишину. Ничего не скрипело. Ничего не гремело. Никто не стонал.

— Мы здесь одни, — продолжала Надин. — В этом доме всегда раздаются странные звуки, когда льет дождь.

Думаю, Надин была права. Похоже, она была абсолютно уверена в своих словах. Но сдается мне, дело было не в том, что в доме раздаются звуки.

— А теперь, — начала Надин, сгребая кости. — Пришла моя очередь.

У нее выпало «четыре». Я пристально на нее посмотрел. Я боялся. Боялся увидеть, на какую клетку встанет ее фигура.

Надин перенесла фигурку на четыре шага и с глухим ударом приземлила на «И гаснет свет».

Мы все вскрикнули, когда погас свет.

— Всем сидеть тихо! — пронзительно вскричал я. — Я поищу свечи.

Я направился на кухню. Родители где-то держали свечи, но где?

Я не мог разглядеть собственные руки перед глазами.

Как мне таким образом найти свечи? В поисках их я открывал и рылся в каждом ящике.

— Ты можешь там побыстрее? — позвала Надин из столовой.

— Конечно, Надин, — проворчал я. — Скоро найду.

Ага! Нашел! На столешнице, в подставке.