– А потом они взялись за тебя. Мол, тебе, конечно, тоже достанется, но ты все‑таки молодая и такая талантливая и в конечном итоге сумеешь выкарабкаться. К примеру, напишешь книгу‑исповедь или что‑нибудь в этом роде.

– Значит, нам обоим крышка, – сказала она.

Ей, как ни странно, даже слегка полегчало.

– А вот и нет!

– Как это?

– А вот так. Пока они вещали, появились свежие новости. ДНК Койна совпала с ДНК убийцы.

– Господи, значит, это все‑таки был он? – прошептала она, понимая, что теперь точно разревется.

– Это был он! – Мэлик рассмеялся. – Ты бы видела лица этих сукиных детей! Если бы не коричневые кресла, клянусь, они не смогли бы скрыть, что обделались.

– Боже мой! – Сэлли кинулась к нему и крепко обняла. – Я так за тебя рада! За себя тоже рада, но за тебя больше.

– Барвик, – сказал он, отстраняя ее от себя, чтобы взглянуть ей в глаза, – я должен спросить… Почему же ты так удивлена?

90

Дэвис давно заметил, что люди, живущие на Среднем Западе, так привыкли жаловаться на погоду, что делают это, даже если погода хорошая. Опустится в августе температура до плюс двадцати двух – двадцати пяти, да еще вечерами легкий ветерок подует – и готово: все говорят, что стало холодно, и таскают с собой куртки. Если три дня подряд солнечно – начинают переживать за свои лужайки. Если февраль выдался теплым, значит, летом некуда будет деться от жары и духоты.

А вот плохую погоду они всегда воспринимают с оптимизмом. Даже если в день свадьбы небо затянуто тучами, то в церкви кто‑нибудь из гостей непременно скажет с умным видом, что прямой солнечный свет будет проходить сквозь облака, как сквозь фильтр, и от этого на лицах не будет теней и фотографии получатся просто великолепно.

День выпуска в школе Нортвуд‑Ист выдался дождливым. С самого утра мелкая изморось сыпалась с неба, периодически сменяясь ливнем – люди тут же бросались врассыпную, словно их настигали не капли воды, а пули. Церемонию перенесли в спортивный зал, где не хватало ни мест, ни свежего воздуха для учащихся, их родителей и прочих родственников. Преподаватели в этом году пообещали не затягивать церемонию. Однако никто не знал, как этого добиться. Директор, представитель выпускного класса и почетный гость школы – выпускник Нортвуд‑Ист, который когда‑то играл на Бродвее, а ныне снимался в целом ряде умирающих комедийных сериалов, – все решили для себя: пусть оргкомитет пытается экономить время, но, разумеется, не на их речах.

Полгода назад учителя считали, что у Джастина есть шанс побороться с Мэри Сибом за право выступить в день выпуска. Шанс небольшой: Мэри Сибом отличалась прилежанием и усидчивостью, ее уже приняли в Гарвард, а Джастиново прилежание даже в интересующих его предметах было отнюдь не постоянным. И все же он был вундеркинд и, безусловно, самый одаренный ученик школы. Поэтому, когда начался последний семестр, в учительской раздавались голоса, что Джастин может получить это почетное право, если сдаст на все пятерки экзамены АР и если Мэри Сибом срежется на высшей математике (этим опасением она поделилась со своим консультантом, миссис Сайкс, – известной болтушкой).

Но вышло все по‑другому. Мэри Сибом сдала высшую математику с той же легкостью, что и остальные предметы, а Джастин, вдруг резко охладевший к учебе, скатился до троек и четверок с минусом. Это все наркотики, говорили преподаватели. Им уже не раз приходилось видеть подобное.

По оценкам Джастин сполз на пятнадцатое место в классе, однако и с этими результатами вполне мог поступить в отличный частный университет. Но он вообще никуда не стал подавать документы.