Перехватило дыхание от тяжелой, густой ауры чужой силы, а замок едва слышно задрожал хрустальным звоном, тревожась. Отец легким всплеском магии успокоил духа замка. Медленно, величественно встал с трона и спустился по ступенькам, приветствуя гостью:

– Чем обязаны такой честью, дочь великой богини?

Интересно, сможет ли Миранис быть когда нибудь столь же… величественным? Сможет ли излучать силу, от которой даже у высших магов перехватывало дыхание, сможет ли так же красиво притворяться, что рад гостье, хотя, наверняка, так же, как и Миранис, тревожился ее визитом?

Почему то показалось на миг, что нет, не сможет. И вновь залило душу горечью… он наследный принц, но чувствовал ли он себя таким? Чувствовал ли, что все это, все вокруг, однажды будет его?

А ведь Нэскэ говорил, что он никогда не будет его носителем? В гневе говорил или все же всерьез?

– Великий повелитель любит играть словами, – слегка улыбнулась хранительница. – Но, несомненно, знает, зачем я пришла. И что беспокоит мою богиню.

Миранис опустил взгляд, чувствуя, что краснеет, как темнеет все вокруг, одеваясь в черноту горечи. Все они, увы, знают, что ее беспокоит… и оправдываться как? Да и есть ли тому оправдания?

Теперь, перед служительницей чужой богини, стыд был сильнее, явственнее…. Эта не поймет. Этой не объяснишь. Эта не простит, сколько бы ты не просил прощения… так толку просить?

– Как много ты знаешь, хранительница? – осторожно спросил Деммид, и Миранис понимал его осторожность.

Мало кто из виссавийцев знал, что Рэми жив, и отец не хотел быть тем, кто об этом расскажет.

– Многое. Вернее, все. Много лет назад наш вождь… стал излишне несправедлив к своему наследнику и племяннику. И опасаясь за его разум, моя богиня позволила Нериану, которого вы зовете Эррэмиэлем, укрыться в Кассии. Наш наследник сам, добровольно, принял в себя силу одного из ваших полубогов, Аши, стал телохранителем Мираниса и теперь… его сила целителя судеб расцвела, и Нериан вполне может противостоять своему дяде.

– И вы хотите забрать его в Виссавию? – осторожно спросил отец, и сердце Мираниса дрогнуло. Он не отдаст Рэми, не теперь, когда тот согласился стать его телохранителем.

Он не отдаст Рэми до тех пор, пока тот сам не захочет уйти.

– Не хотели, – успокоил его тихий, спокойный голос хранительницы. – Моя богиня хотела дождаться, пока клан сам поманит нашего наследника, когда он сам захочет вернуться, но… с прискорбием вынуждена была признать, что Кассия больше не безопасна для Нериана. Вы позволили ему умереть… и теперь мы вынуждены вмешаться.

Позволили? Гнев захлестнул с головой, но его сразу же уняла горька волна стыда: Миранис сам виноват. Боги, виноват. Но теперь то уж что?

– Повторю вопрос, – аккуратно перебил ее отец. – Вы хотите забрать Нериана в Виссавию?

И снова этот проклятый вопрос ударил по плечам, оставив острый привкус боли. И Миранис вдруг с сожалением понял, что если хранительница скажет «да», он, наверное, ничего не сможет поделать. Отец не позволит. Да и телохранители… сколько раз тот же Кадм говорил, что в Виссавии Рэми будет лучше. И безопаснее.

Только вот… лучше ли? Мир в этом не был уверен. Да и отпускать кого то из телохранителей было слишком тяжело… слишком прочны соединявшие их узы богов, жаль лишь, что Миранис опять об этом забыл, и у хранительницы появился чудесный повод вмешаться, чтобы «спасти» несчастного наследника.