Разгромленная комната стала тому доказательством.

Кейн намылился, ополоснулся и вытерся полотенцем, каждое действие твёрдое, вынужденное. Стоя перед зеркалом, он исследовал свое затуманенное отражение. Бледная кожа. С темных волос стекала вода на плечи и грудь. Из-за потери веса, щёки выглядели сильно впалыми.

Губы сжаты в тонкую линию, как будто никогда не знали улыбки.

Возможно, так и было. Каждое воспоминание, что сопровождалось весельем, казалось, больше не принадлежало ему. Все хорошее происходило с кем-то другим.

Конечно.

Зло в нем? Глаза больше не были смесью коричневого и зеленого. Они стали комбинацией коричневого, зеленого – и красного. Красный – цвет демона.

Ощущение отвращения возросло. Бедствие пытался взять контроль над Кейном. И демон действительно преуспел, нашептывая воспоминания о том, что случилось в пещере.

Рука тут… рот там… так беспомощен…

Каким грязным сейчас был Кейн? Каким испорченным?

Кнут вокруг твоих ног. Кинжал вдоль твоих ребер.

Насколько разрушенным он был?

Горячее дыхание на твоей раненной коже… поцелуи… языки…

Борясь за дыхание, Кейн распластал руки на краю раковины. Едва ли его заботило, что фарфор треснул. Он хотел вырвать Бедствие из своей груди, и задушить существо голыми руками.

Да. Именно так умрет его мучитель.

Скоро.

Если бы он мог восстановить свой разум, хотя бы немного, он мог бы придумать способ как это осуществить. Но каждый раз, когда он не страдал от мучительных воспоминаний, его терзали мысли о девушке из мотеля. Фея. Кейн хотел, чтобы она снова прикоснулась к нему. Он напрягся. Выругался.

Он жаждал.

Кейн вспоминал её лицо светившиеся обожанием, когда девушка смотрела на него, словно он особенный. Взгляд, который он так и не понял… но хотел испытать снова.

Он повторял глупые слова, которые она говорила ему.

Я никогда не лгу… за исключением тех редких случаев, когда действительно солгала, но непреднамеренно, и прямо сейчас, определенно говорю правду, обещаю.

Ты весишь, словно, десять тысяч фунтов. Но это великолепные фунты.

Я вычеркивала секунды в календаре своего сердца.

Он хотел знать, что еще она сказала бы.

Кто она? Где сейчас? Что делала?

Были ли эти воспоминания и её тоже? Была ли она ранена? Одинока? Напугана?

Несколько раз, страх стирал ее обожание и дерзость, не оставляя ничего, кроме дрожи.

Кейн слишком хорошо понимал трудности… отчаяние… неминуемого прошлого.

Нашла она того, кто убьёт её? Наложила на себя руки?

Или все еще жива?

Его руки упали по бокам, ладони сжались в кулаки. Она его. Она…

Не была его.

Все же, он не собирался решать свои проблемы, пока не позаботится о ней, ведь так? Он не мог оставить ее одну, отчаявшуюся и напуганную, возможно в опасности. Девушка спасла его из самой ужасной ситуации в жизни.

Хотя она и убежала, он должен пойти и спасти ее от того, что могло стать ужаснейшей ситуацией для нее.

После всего, она оказалась права. Кейн задолжал ей. И он рассчитается. Но не так, как она хочет. Он исправит ее жизнь так, как не смог исправить свою. Потом, один из них станет счастливым.

Девушка заслужила счастья.

Если она все еще жива.

Кейн резко вдохнул. Лучше ей быть живой, или он… он… Он ударил по зеркалу, разрушая стекло. Звук бьющегося стекла заполнил небольшое пространство комнаты. Несколько кусков впились в его ноги, порезав бедра. Подарок Бедствия, Кейн был уверен. Скрипнув зубами, он вытащил осколки.

Как только он поможет девушке, сосредоточится на убийстве демона. Он не сдастся, пока не добьется успеха. Кейн не мог так больше жить, и не хотел, чтобы его друзья тоже так жили.