|
Перед глазами поплыли картинки: таверна с очагом, где за решеткой жарко горят поленья; развешанная по стенам лошадиная сбруя с начищенными призовыми бляхами; бренди, мерцающее в пузатых бокалах… Тепло, алкоголь и дорогой подарок, выложенный на столике, разжигают чувственное настроение. Мой отец принадлежал к той породе мужчин, которые поддерживают дружеские связи с бывшими любовницами. Тех дам, которых он уговорил‑таки пройтись с ним к алтарю, ждали последствия арктического свойства. Словом, старые угольки в его сердце постоянно поддерживались в более‑менее непотухшем состоянии в надежде, что когда‑нибудь они вспыхнут пламенем заново растормошенной страсти.
Если не ошибаюсь, за те двенадцать лет, что минули после смерти матушки, он сменил полдюжины подружек. Такое количество, а также разнообразие неизбежно подводили к мысли о том, какой же характер носила его внесемейная деятельность до этого. Впрочем, у меня и близко не хватало духу задать подобные вопросы в лицо. Мой родитель все‑таки представлял собой человека, которого порой трудно любить. Тот факт, что он изменял матушке направо и налево, вполне мог привести в будущем к окончательному разрыву между нами. Я уже упоминал, что физически я не трус. Серьезно говорю. Однако перспектива напрочь оказаться без семьи пугала меня – особенно после ухода мамы. Словом, я попросту не осмеливался ставить перед отцом такого рода вопросы, ибо ответы могли вызвать последствия, взглянуть в лицо которым у меня недоставало отваги. – Я хотел бы почитать судовой журнал «Темного эха», – сказал я. – Да ради бога. После выходных я тебе его организую. Сегодня четверг. Время близилось к обеду. Чичестер возвестил о своем приближении посредством рыдающего от дождя придорожного указателя. Городишко практически не имел окраин. Через минуту‑другую отец вылезет из машины. – И еще я хотел бы позаимствовать ту магнитку, которую тебе дал Хадли. Верну завтра. Он обернулся ко мне: – Тебе нужна карточка от замка? С чего вдруг? – Хочу на лодку посмотреть. Отец расхохотался: – В такую погоду? – Именно в такую погоду. Хочу знать, не соврал ли Хадли, когда уверял о количестве уже проделанной работы. – Да, они многое успели. – Хотелось бы своими глазами увидеть. – Что ж. – Он вынул магнитный ключ из кармана. Упрямство было одной из черт моего характера, которое, как мне кажется, отец действительно во мне уважал. А с другой стороны, я же сам это унаследовал от него. Полученная карточка не позволит проникнуть в святая святых Хадли, и это неважно. Я не собирался грабить его компьютерные файлы или подкручивать винтики в кофеварке. Мне просто требовалось – срочно – взобраться на борт яхты и самому удостовериться в наличии той зловещей атмосферы, о чем он вроде бы упорно намекал. Мое предыдущее желание увидеть «Темное эхо» разнесенным на щепочки подразумевало, что я питал неприязнь к этому судну в большей степени, чем оно недолюбливало меня. Однако подобная антипатия сама по себе являлась загадкой, которую я и хотел раскрыть. Тайный и необъявленный визит под покровом бури как раз для этого годился. Сузанна вновь улетела в Дублин, идя по следу «Крепыша» Коллинза. А у меня свободное расписание. Словом, я высадил отца, и тот бегом кинулся спасаться от ливня под навесом узенького чичестерского тротуара. Ловко перемахнув бордюрный камень, он полез в карман пальто за мобильником. Очередное напоминание о том, что отец движениями и внешностью никак не выглядел на свои пятьдесят пять. С другой стороны, повадки его тоже носили более моложавый характер. После этого, щурясь сквозь залитое водой лобовое стекло, я принялся отыскивать дорогу, которая привела бы меня к исходному пункту отправления. Когда я наконец прибыл на место в районе половины третьего, верфь выглядела совершенно безлюдной. |
