Бишоп вздохнул:

– Хорошо, допустим, она виновница пожара. И что вы об этом думаете?

– И женщина, и девочка страдали психической неустойчивостью. Полгода назад женщина пыталась совершить самоубийство. Мужчина с ружьем был осужден за приставание к малолетним. Он потерял работу и превратился в парию, а эти мальчишки, по словам соседей, над ним издевались. Возможно, для него это стало последней каплей.

– Так вы считаете, что все трое были сумасшедшими?

– Большинство людей, решившихся на убийство, в каком‑то смысле безумны. Полагаю, что на Уиллоу‑роуд действует какой‑то непонятный катализатор.

– Который сводит их с ума? Она покачала головой:

– Скорее направляющий слабую психику живущих там.

– На убийство?

– На дурные поступки. Не думаю, что это обязательно должно быть убийство.

– И вы считаете, что все это как‑то связано с прошлогодним массовым самоубийством?

Джессика кивнула:

– Мы с отцом уверены, что у этого самоубийства была какая‑то причина. У Прижляка, Киркхоупа и у всех остальных был какой‑то мотив.

Бишоп поставил чашку на стол и встал. Глубоко засунув руки в карманы, задумчиво подошел к камину и некоторое время молча смотрел на пустое место за решеткой.

– Все это немного отдает фантастикой, не правда ли? – мягко заметил он, возвращаясь к столу. – Я хочу сказать, что для самоубийства нужна только одна причина – избавление. В конечном счете все сводится к этому. К этой цели...

– Иначе это можно назвать и освобождением?

– Ну да, освобождением. Это то же самое.

– Нет, не совсем. Избавление подразумевает бегство. А освобождение – это свобода, нечто такое, чем можно воспользоваться. Те тридцать семь человек, которые покончили с собой в «Бичвуде», не подвергались никаким преследованиям. Никто из них не оставил записки, объясняющей причину совершения подобного акта, а каких‑либо личных мотивов обнаружить не удалось. Их самоубийство, несомненно, имело какую‑то цель.

– И вы с отцом считаете, что события прошлой недели имеют к этому отношение?

– Мы в этом не уверены. Но нам известны идеалы Прижляка и его секты. Отец говорил вам, что они нуждались в его помощи.

– Он сказал, что они верили в силу зла. Я не совсем понял, что он подразумевает под словом «сила»?

– Он понимает зло как некую материальную субстанцию и могущественную силу. Нечто такое, что можно использовать как оружие. Прижляк верил в это не только как оккультист, но и как ученый. Он стремился использовать свои познания в обеих областях, чтобы покорить эту силу.

– Но он покончил с собой, так и не добившись успеха.

– Хотелось бы в этом удостовериться.

– Ну, полно! Что бы вы ни говорили, этот человек со своими фанатичными приверженцами уже не может приниматься в расчет. Даже если подобная сила существует, – в чем я сильно сомневаюсь, – никто из оставшихся в живых никогда ее не использует.

– Если только сама их смерть не играла какой‑то роли в их изысканиях.