Лукас говорит:

– Прошу у вас прощения, отец мой.

– Прощения? За что? Я не платил вам много месяцев подряд. У меня нет денег. Церковь отделена от государства, и мне больше не платят за работу. Я должен жить пожертвованиями верующих. Но люди боятся преследований за посещение церкви. К службе ходят лишь несколько бедных старых женщин.

Лукас говорит:

– Я не приходил не из‑за того, что вы мне задолжали. Все хуже.

– Как это хуже?

Лукас опускает голову:

– Я о вас совершенно забыл. Я забыл про свой огород, про рынок, молоко, сыр. Я даже забыл про еду. Несколько месяцев я спал на чердаке, мне было страшно войти в спальню. И только сегодня, когда ко мне пришла маленькая девочка, племянница Леони, у меня хватило смелости туда войти. Она напомнила мне о долге по отношению к вам.

– Нет никакого долга, вы мне ничем не обязаны. Вы продаете свой товар, он дает вам средства к существованию. И если я не могу вам заплатить, естественно, что вы перестали поставлять мне продукты.

– Повторяю, дело не в деньгах. Поймите меня.

– Объяснитесь. Я вас слушаю.

– Я не знаю, как жить дальше.

Кюре встает, берет лицо Лукаса в свои ладони:

– Что с вами случилось, дитя мое?

Лукас качает головой:

– Мне нечего вам сказать. Это как болезнь.

– Понимаю. Что‑то вроде душевного недуга, вызванного ранимостью вашего возраста, а может быть, и вашим непомерным одиночеством.

Лукас говорит:

– Может быть. Я сейчас приготовлю ужин, и мы вместе поедим. Я тоже давно не ел. Когда я пробую есть, меня рвет. Может быть, вместе с вами у меня получится.

Он идет в кухню, разводит огонь, ставит варить курицу с овощами. Он накрывает на стол, открывает бутылку вина.

Кюре приходит в кухню:

– Повторяю вам, Лукас, мне больше нечем платить вам.

– Надо же вам есть.

– Да, но и пировать ни к чему. Хватило бы нескольких картофелин и горсти кукурузы.

Лукас говорит:

– Вы съедите то, что я вам принес, и не будем больше говорить о деньгах.

– Я не могу этого принять.

– Легче давать, чем принимать, не правда ли? Гордыня – грех, отец мой.

Они молча едят. Пьют вино. Лукаса не рвет. После ужина он моет посуду. Кюре возвращается к себе в комнату. Лукас заходит к нему:

– Теперь мне пора уходить.

– Куда вы?

– Пойду бродить по улицам.

– Я мог бы научить вас играть в шахматы.

Лукас говорит:

– Не думаю, что я смогу заинтересоваться этой игрой. Она сложна и требует большой сосредоточенности.

– Попробуем.

Кюре объясняет игру. Они начинают партию. Лукас выигрывает. Кюре спрашивает:

– Как вы научились играть в шахматы?

– По книгам. Но сейчас я в первый раз играю по‑настоящему.

– Вы еще придете сыграть в шахматы?

Лукас приходит каждый вечер. Кюре делает успехи, партии становятся все интереснее, но выигрывает по‑прежнему Лукас.

Лукас снова спит в спальне, на большой кровати. Теперь он не пропускает рыночные дни, у него не скисает молоко. Он занимается скотиной, огородом, хозяйством. Он снова собирает в лесу грибы и хворост. Он теперь снова ходит на рыбалку.

В детстве Лукас ловил рыб руками или удочкой. Теперь он придумал, как увести рыб от основного течения реки и направить их в запруду, из которой они не смогут выбраться. Когда ему нужна свежая рыба, Лукас просто достает ее сачком.

Вечером Лукас ужинает с кюре, играет партию‑другую в шахматы, потом снова отправляется бродить по улицам города.

Однажды ночью он входит в первый попавшийся кабачок.