|
О скорбь! Отверженье! Скитанья и лишенья! Есть хлеб и воду пить нам дайте разрешенье— И процветания добьетесь для себя. О наши короли! Вас молим мы, скорбя,— К нам милость проявить и не карать нас вечным Злым одиночеством, блужданьем бесконечным. Оставьте небо нам, оставьте кров родной, Хоть горек, словно яд, хлеб, смоченный слезой; И если пепел мы, так ветром вы не будьте.
(Указывая на золото)
Вот наша дань! Увы! На том не обессудьте! Спасите, короли! Вас умоляем мы! О, будьте же для нас не ангелами тьмы, Но станьте ангелами белыми, благими. Спасите! Праотцами вашими святыми, Великодушными и храбрыми, как лев, И усыпальницами светлых королев Мы заклинаем вас! Инфанте мы Хуане, Румяной ягодке, прелестному созданью, Вручим свои сердца, печали и мольбы. Монарх! Монархиня! Вершители судьбы! Спасите!
Минута молчания. Фердинанд и Изабелла совершенно неподвижны. Ни король, ни королева по-прежнему не смотрят на евреев. Герцог де Алава, который стоит возле стола, обнажив шпагу, касается ею плашмя плеча великого раввина. Великий раввин подымается; он и все евреи выходят с опущенными головами, пятясь. Стража образует заслон и вытесняет их за сцену. Дверь остается открытой. Евреи вышли. Король делает знак герцогу де Алава. Тот подходит.
Король
(герцогу)
Говорить здесь будем по секрету Мы с королевою. Иди! И дверь вот эту Снаружи охраняй. Тот, кто войдет сюда, На плаху попадет.
Герцог опускает шпагу, кланяется, снова поднимает шпагу и выходит. Дверь закрывается. Король и королева остаются одни.
Тем временем Гучо незаметно залез под стол и теперь сидит там, скрытый свисающей ковровой скатертью.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Король, королева, Гучо под столом.
Король и королева молча и пристально глядят друг на друга. Неподвижность и тишина. Наконец королева переводит взгляд на золото.
Королева
Здесь тридцать тысяч.
Король
Да. |
