Смотрю им вслед, и сердце сиротливо сжимается.

27 глава

Глава 27.

Когда вчера вечером Мелисса вернулась домой, все следы моего творческого буйства были старательно отмыты и изничтожены, так что ничто не намекало на безумную маленькую музу, посетившую меня днем.

Тем лучше. Не стану же я объяснять дочери, куда делась написанная мною картина: «Подарила ее бывшей невесте своего нынешнего возлюбленного». Лучше не придумаешь!

Маттиас же подарил мне букет гладиолусов, я не очень люблю эти цветы, но само внимание не могло не польстить мне. Возможно, не все у нас еще потеряно, как знать…

Белые Марковы розы, преподнесенные мне Маттиасом в день выписки из клиники, превратились в цветочные мумии, и я с болью в сердце заменила их этими гладиолусами — как будто бы избавлялась от последних следов пребывания Марка в нашем доме.

Можно ли полюбить кого-то так сильно всего лишь за неделю?

Иногда, говорят, хватает и взгляда… а у нас был целый месяц почти магического — почему нет? — общения в клинике. Женщина в коме и ее пылкий поклонник! Я улыбаюсь. Все это звучит, как роман…

— Ханна, — окликает меня старческий голос. Я оборачиваюсь.

— Фрау Ридель? Доброе утро.

Старушка нынче облачена в сиреневый кардиган и в сиреневый же берет, ручной вязки, как я полагаю.

— Подарок, — поясняет она, заметив мой интерес к своему головному убору. — От подруги. Мы можем поговорить?

Я как раз выходила из детского садика, куда отвела Ёнаса поутру, и эта нежданная встреча разжигает мое любопытство, хотя я практически уверена, что говорить мы будем о Марке. Ну что ж, так тому и быть.

— Пройдемте немного в ту сторону, — старушка указывает по направлению детской площадки, которая в это время дня обычно пуста, — там есть где присесть. Мои ноги нынче не те!

Мы молча пересекаем проезжую часть и движемся в указанном направлении.

— Прекрасные деньки, — восторгается моя спутница, — одни из последних в этом году. Так называемое, бабье лето! Спешите насладиться им до следующей весны. — Потом она бросает взгляд на мой округлившийся живот и спрашивает: — Так, когда у вас срок? Декабрь-январь, я полагаю?

— Да, январь четырнадцатого.

— Уже знаете, кто это будет?

— Еще нет, хочу сделать себе сюрприз.

Та одобрительно кивает, и мы наконец добредаем до первой лавочки, на которую и присаживаемся.

— Хотела поговорить с вами о Марке, — сразу же берет она быка за рога. — Да, думаю, вы и сама об этом догадались, — смотрит на меня впритык. — Мальчик влюблен в вас, и сейчас он крайне несчастен.

Прикрываю глаза, словно этим можно перечеркнуть сам факт услышанного.

— Фрау Ридель…

— Ханна, я все понимаю, — похлопывает она меня по руке. — Понимаю, что вы замужем и ждете третьего ребенка, понимаю, что Марк младше вас и выглядит сущим мальчишкой… Но я все равно хочу, чтобы вы знали: он, действительно, любит вас, и это не просто какой-то каприз, Ханна, нет, это нечто большее. Разве вы сами не чувствуете этого?

— Фрау Ридель, — наконец произношу я, — если вы так хорошо все понимаете, то должны понимать также и бессмысленность этого разговора. Я, как вы сами и сказали, замужем — и больше говорить здесь не о чем. Что бы я не чувствовала к вашему внуку, все это не играет никакой роли… У меня есть семья и этим все сказано.

Старушка внимательно вслушивается в каждое мое слово и даже кажется вполне удовлетворенной, словно я только что не отвергла ее любимого внука, а, наоборот, поддалась всем ее увещеваниям.