Петер сунул револьвер в карман, пожелал всем доброй ночи и ушел. Проводив его, Эрик предложил Тому раздвинуть диван. Фрэнк продолжал сидеть, опершись о подлокотник. Глаза его были полузакрыты, на губах блуждала счастливая улыбка. Он напоминал Тому зрителя, засыпающего во время театрального представления. Том пересадил его, как маленького, в кресло, и затем они с Эриком раскрыли диван и постелили простыни.

– Я могу лечь рядом с ним, – сказал Том. – Все равно мы оба так устали, что вряд ли до утра кто‑то из нас проснется.

Том принялся раздевать Фрэнка, и тот, правда без большого успеха, пытался ему помогать.

– А в Париж не будешь звонить? – спросил Эрик. – Нужно им сказать, что с парнем все в порядке, а то, не ровен час, эти бандиты еще попытаются шантажировать твоего детектива.

Эрик был абсолютно прав, но звонить почему‑то не хотелось.

– Ладно уж, так и быть, – отозвался Том. Он положил Фрэнка на спину, натянул на него простыню, а сверху прикрыл легким одеялом.

Он набрал номер отеля, который припомнил с трудом, и дождался, пока ему не ответил сонный голос Турлоу.

– Здравствуйте, – сказал он. – У нас все в порядке... Да, именно это я и хочу сказать... Здоров, но сонный... Да, транквилизаторы. Нет, не хочу сейчас вдаваться в детали... Нет, потом все объясню... В целости и сохранности... Нет, раньше полудня не позвоним, мистер Турлоу, мы тут все порядком устали.

Турлоу еще что‑то говорил, но Том повесил трубку.

– Опять спрашивал насчет денег, – со смешком сказал он Эрику.

– А они у меня в гардеробной! – отозвался тот и рассмеялся тоже.

16

Как и накануне, Тома разбудило уютное журчание кофемолки, однако на этот раз он проснулся с легким сердцем. Фрэнк спал, лежа вниз лицом, и дышал ровно. Том, тем не менее, положил руку ему на грудь и убедился окончательно, что тот жив. Надев халат, он пошел к Эрику.

– Ну, теперь рассказывай все по порядку. Неужели стрелял только один раз?

– Да, и то в дверь.

Эрик нагружал поднос к завтраку – тут был хлеб различных сортов, баночки с джемом, булочки. Завтрак обещал быть обильным – вероятно, в честь освобождения Фрэнка.

– Парнишка пускай себе спит, – сказал Эрик. – Симпатичный малыш!

– Я с тобой согласен. Он красив, но даже не отдает себе в этом отчета, что всегда приятно.

Они сели завтракать в гостиной за кофейный столик. Том пересказал ему все события предыдущего вечера, начиная с того момента, когда, стоя у бара вместе с Максом и Ролло, он заметил, как парочка, интересовавшаяся «Джо», покинула зал.

– Похоже, что это не профессионалы, раз они не заметили, что ты едешь за ними, – заметил Эрик.

– Ты прав. Обоим нет еще и тридцати.

– А как же соседи на Бингерштрассе? Как думаешь, они узнали, кто этот паренек?

Они говорили шепотом, хотя Фрэнк, судя по всему, спал крепко.

– А что, собственно, они теперь могут сделать? Если они и запомнили чьи‑то лица, то скорее всего похитителей – как‑никак, они, наверное, не раз встречались с ними на лестнице. Одна женщина кричала, что позвонила в полицию, вероятно, так оно и было, – только что из этого? Соседи же понятия не имеют, что происходило. Полиция найдет туфли Макса, и это окончательно собьет их с толку.

Крепкий кофе делал чудеса, настроение у Тома было самое бодрое.

– Мне хочется как можно скорее увезти парня из Берлина, – сказал он, – да и самому тоже не мешало бы поторопиться.