— Дайте мне чего-нибудь поесть, — сказал он. — Я должен опять уйти и не могу терять времени. Прекрати этот вой, Пейшенс, а то я тебе морду расквашу. Ты сегодня держалась молодцом, Мэри, я этого не забуду.

Племянница посмотрела ему в глаза.

— Уж не думаете ли вы, что я это сделала ради вас? — поинтересовалась она.

— Мне плевать, почему ты это сделала, главное — результат, — ответил трактирщик. — Не то чтобы слепой дурак вроде Бассата мог найти здесь что-нибудь; у него от рождения голова не на месте. Отрежьте мне ломоть хлеба, и хватит болтать, и сядьте в конце стола, где вам и положено.

Женщины молча сели, и обед прошел спокойно. Как только трактирщик поел, он сразу же поднялся на ноги и, ни слова не говоря, направился в конюшню. Мэри ожидала услышать, как он снова выводит своего пони и уезжает вниз по дороге, но через пару минут дядюшка вернулся, прошел через кухню в сад и в конце его через перелаз выбрался в поле. Мэри смотрела, как он идет через пустошь и поднимается по крутому склону по направлению к холмам Толборо и Кодде. Она было заколебалась, обдумывая, насколько разумен план, внезапно родившийся в ее голове, но затем звук теткиных шагов наверху подтолкнул девушку к решению. Она подождала, пока закроется дверь спальни, а затем, скинув передник и схватив толстую шаль с крючка на стене, выскочила вслед за дядей. Добежав до края поля, она скорчилась за каменной стеной, пока его фигура не исчезла за горизонтом, а потом снова поднялась и последовала за ним, пробираясь между грудой травы и камней. Несомненно, это было безумное и бессмысленное предприятие, но ее настроение соответствовало безрассудному поступку, и ей нужно было дать выход энергии после утреннего молчания.

Мэри намеревалась не упускать Джосса Мерлина из виду, конечно, оставаясь незамеченной; таким образом она, возможно, узнает что-нибудь о его тайной миссии. Девушка не сомневалась, что визит сквайра в «Ямайку» изменил планы трактирщика и что его внезапный уход пешком через самое сердце Западной пустоши связан именно с этим. Была еще только половина первого, и день как нельзя лучше подходил для прогулки. Мэри, в крепких туфлях и короткой, до лодыжек, юбке, не боялась грубой земли. Под ногами было достаточно сухо — от мороза поверхность земли затвердела, — и ей, привыкшей к мокрой гальке на берегу Хелфорда и жирной грязи скотного двора, пробираться сквозь пустошь казалось достаточно легко. Прежние прогулки научили девушку некоторой осмотрительности, и она старалась по возможности идти по возвышенностям, точно следуя тропинкам, которые выбирал ее дядя.

Задача оказалась трудной, и через несколько миль Мэри начала это понимать. Она была вынуждена держаться на большом расстоянии от дяди, чтобы оставаться незамеченной, а трактирщик шел так быстро и делал такие огромные шаги, что очень скоро Мэри заметила, что отстает. Они прошли вершину Кодда, и он повернул на запад, вниз, к подножию Бурого Вилли. Отсюда этот холм, несмотря на свою высоту, казался маленькой черной точкой на фоне бурого пространства пустоши.

Перспектива карабкаться на высоту тысячи трехсот футов оказалась для Мэри несколько неожиданной, и она на миг остановилась и вытерла мокрое лицо. Для большего удобства она распустила волосы и позволила им овевать ей лицо. Девушка не понимала, почему хозяин трактира «Ямайка» счел необходимым взобраться на самую высокую точку Бодминской пустоши в декабрьский полдень, но отступать было поздно. Мэри казалось, что разгадка уже близка, и она снова двинулась в путь, ускорив шаг.

Теперь земля под ногами у девушки была сырая, потому что здесь утренний иней растаял и превратился в воду, и вся низменная равнина перед ней оказалась мягкой и желтой от зимних дождей.