|
В случае моей гибели я сомневаюсь, чтобы убийцу поймали. Если бы вместо меня убили другого, а я остался в живых, я бы довел дело до конца. Так что это – оправданная самонадеянность, а не трусость. – Он резко повернулся ко мне. – Арчи, соедини меня с инспектором Кремером. Всех вдруг словно прорвало, и со всей страстью. Краешком глаза я следил за ними, пока набирал номер. Вульф же прервал их. – Позвольте! Готов предложить вам выбор: я или полиция. Один из вас, конечно, затеет представление; другому я советую остаться и смириться с некоторым беспокойством и неудобствами. – Он взглянул на Хаккета. – Если хотите избавиться от этого гама, можете уединиться наверху в своей комнате… – Я лучше останусь, – заявил Хаккет. – Мне и самому небезразлично, ведь меня как никак чуть не убили. – Кремер на проводе, – сообщил я Вульфу. Тот поднял трубку. – Добрый день, сэр. Нет. Нет, у меня к вам только одна просьба. Пришлите сейчас ко мне человека, я дам ему револьвер и пулю. Первое, исследуйте отпечатки пальцев на револьвере и представьте мне заключение. Второе, если возможно, выясните, что это за револьвер и откуда. Третье, выстрелите из него и сравните пулю с той, которую я вам пришлю, и с теми, которыми убили мистера Джонсона и мистера Дойла. О результатах сообщите мне. Все. Нет. Проклятье, нет! Если вы сами придете, то получите у дверей сверток, а в дом вас не пустят. Я занят. Когда он повесил трубку, я сказал: – Номер с револьвера спилен. – Значит, узнать про него ничего нельзя. – Да, сэр. Носовой платок тоже отдать Кремеру? – Покажи ка мне его. Я протянул ему револьвер – рукоятка его по прежнему торчала из прорехи в платке. Вульф насупился, заметив, что на платке нет ни метки прачечной, ни каких либо других, а стало быть, его могли купить по меньшей мере в тысяче магазинов одного лишь Нью Йорка, не говоря уже про остальные части страны. – Нет, платок оставь, – велел Вульф. Джонсон повысил голос: – Что за дьявол, откуда это здесь? Вульф закрыл глаза. Он явно оценивал про себя тон, голос и выражение лица Джонсона, пытаясь определить, была ли его реплика проявлением невинного любопытства или прикрытием вины. В таких случаях он всегда закрывал глаза. Через мгновение они опять приоткрылись. – Если кто то только что выстрелил из пистолета, и у него не было возможности вымыть руки, то пороховые следы на них могут служить неопровержимым доказательством его вины. Вам, наверное, это известно – по крайней мере тому из вас, кто стрелял. Носовой платок, конечно, послужил для того, чтобы защитить руки от пороха, зато на нем можно будет разглядеть в микроскоп мельчайшие частицы пороха. То, что носовой платок мужской, ни о чем не говорит. У майора Джонсона, естественно, должны быть мужские носовые платки, а если бы платком в данном случае воспользовалась мисс Гир, само собой разумеется, она бы предпочла не женский, хотя бы потому, что он недостаточно велик. – Вы попросили меня задержаться, пока вы что то будете говорить, – процедила Джейн. Она и Джонсон снова расселись по тем же креслам. – Пока вы не сказали ровным счетом ничего. Кстати, а где были вы, когда раздался выстрел? – Фу! – Вульф вздохнул. – Фриц, осторожно заверни пистолет и пулю в папиросную бумагу и, когда придет посланец от мистера Кремера, отдай их ему. Только сперва принеси мне пива. Может быть, кто нибудь из вас желает пива? Никто не жаждал. – Очень хорошо. Итак, мисс Гир, подозревать в каком нибудь хитроумном фокусе покусе одного из обитателей дома глупо и нелепо. |
