Они вернулись с галереи в зал, где двумя часами ранее Глеб и Тори предстали перед малым советом. Беседа много времени не заняла: их расспросили, обменялись мнениями и разошлись. Сигне, прилетевшая с ними в город, потащила подругу Глеба к своим знакомым, обещая сказочные развлечения: финскую баню, тайский массаж, демонстрацию мод и пирог с клубникой и сливками. Глеб остался в ратуше – Бергер, член совета, хотел с ним поговорить.

Бергеру было за пятьдесят, и в прошлой жизни, на Земле, он трудился в Дрезденском институте социальных проблем и состоял в партии зеленых. Что за трагедия случилась с ним в благополучной сытой Германии, Глеб не мог вообразить, но и к нему однажды явился некто с очень странным предложением. В Новом Мире Йохан Бергер пришелся как нельзя кстати – он считался искушенным политиком, сторонником либеральных идей, и это оценили. Власть – неизбежный атрибут в любом человеческом обществе, и здесь тоже имелось подобие власти – совет острова. В члены совета не избирали, в него входили те, кто пришел по собственной воле, считая, что может работать тут с пользой для остальных сограждан. Но хоть в совет не избирали, однако могли из него отозвать, что временами и случалось – странная разновидность демократии, в которой голосовали только против. Тем не менее, невзирая на все странности, эта система функционировала вполне успешно, отсеивая честолюбцев и пустых мечтателей и выдвигая в лидеры деятельных и энергичных. Что до Йохана Бергера, он состоял в совете много лет и о нем шла только добрая слава. Правда, не отрицали, что человек он скрытный и откровенничать не любит.

Миновав овальную комнату, занимавшую весь этаж башни, Глеб и новый его знакомец спустились вниз по лестнице с широкими ступеньками такой высоты, словно по ней ходили дети. Основание ратуши было врезано в скалу, и здесь начинался просторный коридор, стены, пол и потолок которого неведомый строитель отполировал до зеркального блеска. Ноги однако не скользили, и Глеб, притронувшись к стене, почувствовал, как пальцы кольнуло – не больно, но ощутимо. Откуда взялся свет в проходе, тоже казалось странным – ламп или прожекторов он не видел, и потолок коридора, его стены и пол тоже вроде бы не светились. В полной тишине они прошли метров сто или сто пятьдесят – в этом зеркальном безмолвии расстояние не ощущалось – и попали в камеру, подобную кристаллу с алмазной огранкой. Здесь, ближе к стене, высился прозрачный цилиндр на круглом массивном пьедестале, накрытый сверху серебристым конусом. Больше ничего – ни кабелей, ни труб, ни рычагов, ни циферблатов, ни панелей с кнопками.

– Это сделали не хоббиты, – произнес Бергер, вытянув руку к коридору и показывая затем на цилиндр. – Это приемная камера – с агрегатом, что переносит сюда людей. Засыпаешь на Земле, просыпаешься здесь, в Новом Мире. Стресс проходит быстро – у нас разработана целая программа адаптации. Теперь взгляните на это…

Он поднял обе руки вверх, и стена растаяла. Открылось пространство, размеры которого Глеб не смог бы оценить – чудилось ему, что оно совсем небольшое, величиной с кабинку для душа, но в следующий миг кабинка превращалась в гигантскую залу или пещеру неясных очертаний, будто бы способную вместить что угодно, любую конструкцию, здание, мост, состав из десятков вагонов или реактивный лайнер. В этой игре масштабов лишь одно оставалось неизменным – синеватый туман, небольшое облачко, клубившееся где-то вдали, на границе видимости. Почти мираж, подумалось Глебу.

– Репликатор, – пояснил Бергер и добавил с кривой усмешкой: – Источник нашего благоденствия. Можно считать, что эта синяя субстанция вполне разумна – во всяком случае, она воспринимает мысли и выдает требуемое. Чего бы вам хотелось, Глеб? Шляпку для супруги или компот из персиков? Только представьте, и подарок вам обеспечен.