Или за происшествие на границе вам отвечать бы не пришлось?
Баронесса отреагировала на этот, в общем‑то, не делающий мне чести своей беззубостью выпад очень странно: не выказала и тени эмоций, а напротив – задумалась и даже как будто насторожилась. Да и последовавшая затем реплика прозвучала с интонацией, какой обычно задают вопросы себе, а не собеседнику.
– Неужели ваши формулировки не кажутся вам ужасающе наивными?
Я не стала отмахиваться от ощущения, что наткнулась на нечто важное, и поэтому сменила тон на серьезный, честно признавшись:
– Мне кажется, я вас не понимаю.
Она кивнула и некоторое время смотрела мимо меня так, словно внутри ее шла нелегкая борьба. Трудно было предположить, что там с чем борется, но в итоге баронесса весьма решительно указала мне на кресло:
– Присядьте! – И когда я покорно исполнила повеление, констатировала с великолепной уверенностью в себе: – Это покушение на вашу жизнь совсем не то, что вы думаете.
– Как сказал бы Его Высочество, я с интересом слежу за ходом вашей мысли.
– Извольте. Видите ли, вы очень легко спаслись. Слишком легко для такого сложного, изощренного покушения. Я не знаю, как с этим обстоит в вашем мире, но у нас неудачные попытки убийства случаются значительно реже успешных.
– Значит, вы считаете, что покушение на самом деле было всего лишь сложной и изощренной инсценировкой. Ну, допустим... Какова же ее цель?
– Это более сложный вопрос. Я не могу точно на него ответить, а теоретизировать на этот счет не имею ни малейшего желания.
– Хм... Тогда если сам факт моего спасения – единственный аргумент в пользу вашей версии событий, то вы меня не убедили.
– Основной, но не единственный. Добавьте сюда то, о чем я уже говорила: вы каким‑то образом попали в сферу интересов Принца Ардварта, а пытаться вклиниться в его планы – в данном случае уничтожить вас – смертельно опасное мероприятие. К тому же вклиниться столь нарочито и неуклюже.
– Не вижу логики. Как раз наоборот – однажды такое покушение уже увенчалось успехом. Родители Ранье погибли, и никто, в том числе и ваш муж, не смог ни разгадать тайну их смерти, ни найти виновных.
Баронесса еще с полминуты помолчала, а затем исполнила приводящую меня в тихое бешенство улыбочку типа «девочка, ну с кем ты споришь»...
– Да, проблема именно в том, что однажды подобное уже было, и мой муж досконально занимался изучением того происшествия. Простите, вы хорошо с ним знакомы? Я имею в виду, с бароном Детаном?
– Лично – весьма поверхностно. Но мне известно о нем очень многое.
– Да? В таком случае неужели вы верите в то, что он не знает, кто убил родителей Ранье?
Очень грубая и, безусловно, намеренно выбранная формулировка. Удар молотком, так сказать. И надо признать, что он, в общем‑то, достиг цели... Да, Ранье утверждал, будто все попытки его дяди найти виновных в гибели его родителей потерпели фиаско, но, как я теперь поняла, принимать подобные заявления на веру было моим глубочайшим заблуждением. Тем более что барон Детан прославился на всю Галактику как человек, на чьем счету нет ни единого нераскрытого уголовного дела, ни одной неразгаданной тайны, какими бы головоломными те ни были. И хотя молва, как известно, склонна приукрашивать, в многочисленных виденных мною материалах о бароне не нашлось ничего способного опровергнуть его феноменальные достижения. Но если так...
– Я готова признать, что барон Детан и в тот раз сумел найти правильный ответ. Известен ли он вам? Или кому‑нибудь еще?
Это был слишком прямой вопрос, однако баронесса приняла его как должное.
– Нет. Ни мне, ни уж, поверьте, кому‑нибудь еще.
– А вы его спрашивали?
– Да, в свое время я неоднократно затрагивала эту тему, но Антаглио всегда утверждал, что у него есть только туманные предположения, которые не имеет смысла оглашать. |