|
Человек встретил меня взглядом умных черных глаз. Я представился: - Локамп. - Блюменталь. Представиться - это был первый прием Готтфрида. Он утверждал, что тем самым сразу же создается более интимная атмосфера. Его второй прием заключался в чрезвычайной сдержанности в начале разговора, - сперва выслушать покупателя, с тем чтобы включиться там, где всего удобнее. - Вы пришли по поводу кадилляка, господин Блюменталь? - спросил я. Блюменталь кивнул. - Вот он! - сказал я, указывая на машину. - Вижу, - ответил Блюменталь. Я быстро оглядел его. «Держись, - подумал я, - это коварная бестия». Мы прошли через двор. Я открыл дверцу и запустил мотор. Потом я помолчал, предоставляя Блюменталю время для осмотра. Он уж, конечно, найдет что-нибудь, чтобы покритиковать, тут-то я и включусь. Но Блюменталь ничего не осматривал. Он и не критиковал. Он тоже молчал и стоял, как идол. Мне больше ничего не оставалось делать, и я пустился наугад. Начал я с того, что медленно и обстоятельно стал описывать кадилляк, как мать своего ребенка, и пытался при этом выяснить, разбирается ли мой слушатель в машинах. Если он знаток, то нужно подробнее распространяться о моторе и шасси, если ничего не смыслит, - упирать на удобства и финтифлюшки. Но он всT еще ничем не обнаруживал себя. Он только слушал. А я продолжал говорить и уже сам казался себе чем-то вроде воздушного шара. - Вам нужна машина, собственно, какого назначения? Для города или для дальних поездок? - спросил я наконец, чтоб хоть в этом найти точку опоры. - Как придется, - заявил Блюменталь. - Ах, вот как! Вы сами будете водить, или у вас шофTр? - По обстоятельствам. «По обстоятельствам»! Этот субъект отвечал, как попугай. Он, видно, принадлежал к братству монахов-молчальников. Чтобы как-то его оживить, я попытался побудить его самого испробовать что-нибудь. Обычно это делает покупателей более общительными. Я опасался, что он попросту заснет у меня на глазах. - Верх открывается и поднимается исключительно легко для такой большой машины, - сказал я. - Вот попробуйте сами поднять. Вы управитесь одной рукой. Но Блюменталь нашел, что в этом нет необходимости. Он видит и так. Я с треском захлопывал дверцы, тряс ручки: - Вот видите, ничего не разболтано. ВсT закреплено надежно. Испытайте сами... Блюменталь ничего не проверял. Для него всT было само собой разумеющимся. Чертовски твердый орешек. Я показал ему боковые стTкла: - Поднимаются и опускаются с поразительной легкостью. Можно закрепить на любом уровне. Он даже не пошевелился. - К тому же, небьющееся стекло, - добавил я, уже начиная отчаиваться. - Это неоценимое преимущество! Вот у нас в мастерской сейчас ремонтируется форд... - Я рассказал, как погибла жена булочника, и даже приукрасил немного эту историю, погубив вместе с матерью еще и ребенка. Но душа у Блюменталя была словно несгораемый шкаф. - Небьющееся стекло теперь во всех машинах, - прервал он меня. - В этом ничего особенного нет. - Ни в одной машине серийного производства нет небьющегося стекла, - возразил я с ласковой решительностью. - В лучшем случае это только ветровые стTкла в некоторых моделях. Но никоим образом не боковые. Я нажал на клаксон и перешел к описанию комфортабельного внутреннего устройства - багажника, сидений, кармана, приборного щитка; я не упустил ни одной подробности, включил даже зажигалку, чтобы иметь повод предложить сигарету и попытаться хоть таким образом немного смягчить его, но он отклонил и это. |
