И, когда они начали делать круг по импровизированной ледовой дорожке, которую лорд и леди Морлэнд организовали для своих гостей, Сюзанна поняла, что действительно хочет вернуться обратно к Дэвиду. Клайв мог быть красивым и очаровательным, но он больше не заставлял её сердце чаще биться одним лишь своим взглядом.

А Дэвид — да.

И ничто не могло удивить её сильнее.

Слуги Морлэндов разожгли огонь под чаном с шоколадом, поэтому напиток был благословенно тёплым, хотя и недостаточно сладким. Дэвид выпил три чашки горького варева, прежде чем понял, что жар, который он начал ощущать в пальцах рук и ног, не имеет ничего общего с горящим слева от него огнём, а связан с гневом, который начал медленно закипать в нём в тот момент, когда Клайв подъехал к сугробу и посмотрел на них с Сюзанной.

Проклятие, это было не совсем так. Клайв смотрел на Сюзанну. Ему было плевать на Дэвида — своего родного брата, между прочим! — и он уставился на Сюзанну так, как ни один мужчина не должен смотреть на женщину, не являющуюся его женой.

Пальцы Дэвида сжали кружку. Ну ладно, он преувеличивал. Клайв смотрел на Сюзанну не похотливо (Дэвиду лучше было знать, ведь он поймал себя на том, что сам именно так на неё и смотрит), но выражение его лица определённо было собственническим, а глаза горели ревностью.

Ревностью? Если Клайв хотел иметь право ревновать Сюзанну, ему следовало бы жениться на ней, а не на Гарриет.

Со сжатыми словно тиски зубами Дэвид смотрел, как его брат двигался с Сюзанной вокруг катка. Желал ли он её до сих пор? Дэвид не волновался, вернее, не сильно волновался. Сюзанна никогда не опорочила бы себя связью с женатым мужчиной.

Но что если она всё ещё тосковала по Клайву? Чёрт, а если она всё ещё любила его? Она сказала, что это не так, но хорошо ли она знала своё собственное сердце? Когда дело доходило до любви, мужчинам и женщинам было свойственно обманываться.

Что если он женится на ней — а он всерьёз собирался это сделать, — а она всё ещё любит Клайва? Как он сможет это вынести, зная, что его жена предпочитает другого мужчину?

Это была ужасная перспектива.

Дэвид поставил кружку на соседний столик, проигнорировав удивлённые взгляды окружающих, когда она громко звякнула и шоколад выплеснулся через край.

— Милорд, ваша перчатка, — воскликнул кто-то.

Дэвид довольно бесстрастно взглянул на свою кожаную перчатку, которая на глазах превращалась в тёмно-коричневую в тех местах, где впитался шоколад. Вероятнее всего, она была окончательно испорчена, но Дэвиду было всё равно.

— Милорд? — снова окликнул его неизвестный.

Должно быть, Дэвид повернулся к нему с таким зверским выражением лица, что молодой человек поспешил ретироваться.

А каждый, кто отходил от огня в такой холодный день, очевидно, очень сильно хотел оказаться где-нибудь в другом месте.

Спустя несколько мгновений вновь появились Сюзанна и Клайв, слаженно делая шаги по льду. Клайв смотрел на неё с тем удивительно тёплым выражением, которое он выработал в возрасте четырёх лет (Клайва никогда ни за что не наказывали; один раскаивающийся взгляд этих огромных голубых глаз — и он выходил сухим из любых затруднений), а Сюзанна в ответ смотрела на него с…

По правде говоря, Дэвид был не до конца уверен, что это было за выражение на её лице, но оно определённо было не тем, которое он желал бы увидеть, а именно — законченную ненависть.

Гнев тоже подошёл бы. Или, например, полнейшее отсутствие интереса. Да, точно, полное отсутствие интереса было бы лучше всего.

Но вместо этого она смотрела на Клайва с чем-то, похожим на усталую привязанность, и Дэвид не знал, что с этим делать.

— А вот и она, — произнёс Клайв, когда они подъехали ближе.