-  А придурок-то с дальним прицелом, - хмыкнул один из стражников.

    -  А что, может, доложить о нем коменданту?

    -  Не стоит. - К воротам тюрьмы приближался тучный мужчина в сером камзоле. - Я все слышал. И знаете, мне понравилось предложение этого мальчика. Только ты лишнего чего не напой, - предупредил «менестреля» комендант. - А то здесь на всю жизнь и останешься. Вчера вот нам доставили сюда одного острослова. Памфлет на нашего префекта накатал. Теперь в одиночке дифирамбы ему поет, да вот беда - никто не слышит. Стены в моей тюрьме толстые. Ну как, еще не испугался?

    -  Немножечко. Но я надеюсь на вашу доброту, господин, э-э-э… не знаю вашего титула, уважаемый.

    -  Гуко. Обращайся ко мне господин Гуко или просто комендант. Ну пошли, сейчас я как раз откушивать буду, а ты мне будешь петь. Только меч придется сдать. Посторонним с оружием сюда нельзя.

    -  Да какой это меч, - дружелюбно улыбнулся Иван, - это так, психологическое оружие. Можно, я его оставлю при себе? А то у вас там всякие в тюрьме сидят. Мало ли чего.

    -  Не понял. Что значит «психологическое оружие»?

    -  Ну… иду я, скажем, по улице, а тут лихие люди. Видят, у меня вроде бы меч при себе - и драпать. А на самом деле… Да вы сами посмотрите.

    Студент извлек из ножен свое «психологическое оружие» и протянул его коменданту рукояткой вперед. Господин Гуко взвесил меч в руке и оглушительно расхохотался.

    -  А ты шутник! Вместо меча с игрушкой ходишь?

    -  Ну да. Только вы его обо что-нибудь не стукните, рассыплется. А мне еще им бандитов пугать. Я ведь, знаете, певец, а не воин. С ножиками обращаться не умею, - доверительно сообщил Иван. - Мое оружие вот! - тряхнул он гитарой.

    -  Забирай, - вернул юноше «игрушку» комендант. - Пошли, продемонстрируешь нам свое искусство. Если хорошо споешь, глядишь, и денежек тебе отсыплю.

    Ивана провели в тюремный двор, разделенный на две части высокой металлической решеткой. На одной половине толпились заключенные в клетчатых робах, на другой стоял обеденный стол, ломившийся от яств. Господин Гуко направился прямо к нему, примостил свое седалище в кресле, пристроил за воротник кружевного жабо слюнявчик, взял в руки вилочку и ножик и приступил к трапезе под скучающие взгляды заключенных по ту сторону решетки.

    Иван быстро просканировал взглядом толпу арестантов, но своей подруги среди них не обнаружил. Там были лишь одни мужчины.

    -  Ну шево рот ражжявил? Нашинай! - прошамкал комендант.

    -  Один момент… Господин Гуко, а можно задать один вопрос?

    -  Жадавай.

    -  А почему вы обедаете не в своем кабинете, а в тюремном дворе, да еще и в присутствии заключенных?

    Комендант, наконец-то дожевав свой кусок мяса, проглотил его и соизволил ответить:

    -  Для их же блага стараюсь. Их-то в камерах баланда ждет: один капустный лист на десятерых, а здесь винцо из монастырских подвалов моего лучшего друга аббата Фемиона, зайчатина, телятина. Вот они сейчас смотрят, как я вкушаю этот великолепное жаркое из оленины, запиваю его прекрасным вином, и думают о том, каких радостей жизни лишились вместе со свободой. Проникаются. Глядишь, к концу срока кто-нибудь и решит с преступным ремеслом завязать.