И Мэри с пола встала.

Ее глаза, опухшие от слез,

смотрели в стену.

Девушка устала

жить без любви, без света алых роз.

Но слезы вновь облегчили ей душу.

Вздохнув, она открыла ноутбук.

Нашла их фото…. Вот целует мужа,…

а вот сердечко сложено из рук…

Фата взлетает облаком воздушным,

краснеют розы в белых волосах.

Два голубя легко над парой кружат.

Искрится счастье в любящих глазах.

Джон так красив…. Они стоят под аркой,

цветами оплетенной. И друзья

их поздравляют…. Он целует жарко

и говорит, что без жены нельзя

прожить и дня. Клянется быть ей верным,

оберегать, заботиться, любить…

Захлопнув ноут, рассмеялась нервно,

подумав, что любить – не значит бить.

…Холодною водой лицо умыла,

тональным кремом скрыла синяки.

И глянув в отражение, завыла

от боли, безысходности, тоски.

Обида жгла, травила душу ядом.

Не знала Мэри, как ей дальше быть.

Засохли розы. Жизнь казалась адом.

Но не пыталась Джона разлюбить.

Их связь казалась вечной, неразрывной.

Любовь, как древний опытный паук,

их оплетала длинной паутиной.

Не вырваться из прочных брачных пут.

…Она пошла на кухню.

«Что ж на ужин

мне приготовить? Что то повкусней!»

Открыла шкафчик.

«Хлеб мне свежий нужен!

И зелень к мясу,… нет и овощей.

Схожу на рынок…»

Улыбнулась Мэри,

представив ужин с Джоном при свечах.

«Прощу в который раз. И буду верить,

что с чистого листа смогу начать».

Летний день напитал город зноем.

Было душно и нечем дышать.

Солнце сверху пыльцой золотою

осыпало горячий асфальт.

Жгло глаза от слепящего блеска

гладких плит и зеркальных витрин.

Капюшон на лицо сдвинув резко,

Мэри скрылась от солнечных игл.

Переулок прошла и свернула

на проспект. Задержалась в тени

остановки. Когда отдохнула,

то решила до рынка дойти.

В полдень город как будто бы вымер.

Ни людей, ни машин. Тишина.

Нет деревьев, цветов. Запах пыли.

И высоток безликих стена.

Вышла в сквер из стекла и бетона.

Вместо клумб насыпь гальки цветной,

и песок желтый вместо газона,

ряд гранитных скамей…

На одной

пара, тесно прижавшись, сидела.

Он ей на ухо что то шептал,

тискал пышное белое тело,…

лямки топика с плеч ее снял.

Целовать начал нетерпеливо.

Но она отклонилась назад,

рассмеялась, лицо запрокинув

и закрыв в упоеньи глаза.

Мэри быстро шагнула за тумбу –

основание для фонаря.

И прижалась спиной. На минуту

из под ног убежала земля.

«Это Джон?!»

Задохнулась от боли.

Слезы брызнули.

«Нет! Он не мог!

Он сказал: до семи на работе…»

Сердце дрогнуло, сжалось в комок.

Вспыхнул гнев и разросся до неба,

будто бомба взорвалась внутри.

Синева вышины потемнела,

солнце в тучи спешило уйти.

Мэри, выкрикнув: «Тварь!», подбежала.

Демон Гнева к убийству толкал,

выпускал ядовитое жало,

душу яростным злом выжигал.

Вне себя, все сильней распаляясь,

стала Мэри соперницу бить.

Отступил Джон назад, улыбаясь.

Наблюдая, решил закурить.

Драка девушек лишь веселила.

Он решил досмотреть до конца.