Пыл соперниц и ревности сила

самомнению льстили самца.

Без убийства не выпустив пара,

Гнев взорвался в бессилии зла.

Блуд и Похоть – союзников пара –

унеслись.

Налетела гроза.

Стрелы молний ударили током.

Джон в укрытие тут же сбежал.

Остудил жар страстей дождь потоком,

и сердца охладил ветра шквал.

Кулаки перестали сжиматься,

кровожадные скрылись клыки.

Были сброшены злобные маски.

Мысли стали ясны и легки.

Просветлели, разгладились лица.

Мэри встала и вытерла грязь.

Протянула к ней руку блудница,

застонала, от боли трясясь.

Дождь смывал кровь с волос ее белых.

Глаз подбит, расцарапан висок.

Мэри дрогнула. Но одолела

снова Злоба. И крест не помог.

И оставив страдалицу в луже,

прочь пошла.

Ослепил молний блеск.

Оглянулась.

– Твой Джон пусть поможет! –

прокричала сквозь грохот и треск.

Побежала, дождем омываясь,

очищаясь огнем грозовым.

Слезы хлынули, освобождая.

Ее разум на миг стал пустым.

Но печаль навалилась гнетуще.

«Бог, за что ты меня наказал?!

Я женою была самой лучшей!»

И Уныния демон восстал…

…Сумерки окутали кладбище туманом.

В мареве казались зыбкими кресты.

Холмики могильные, словно покрывалом,

укрывались дымкой. Лилий лепестки

острые и белые в сером полумраке

звездами сияли. Сладкий аромат

все вокруг пропитывал, голову дурманя,

погружал в забвение.…Нет пути назад.

Мэри горько плакала, сев на крышку гроба,

и плела из лилий свадебный венок.

Смерть назвав супругом, встала у порога,

перейти хотела в дьявольский чертог.

И убор кладбищенский, белый и венчальный,

голову украсил звездчатым венцом.

Колокольный звон поплыл, мерный и печальный…

Демон Суицида обольщал концом,

быстрым, безболезненным, лишь шагнуть в могилу

и забыть о жизни. Будущему – нет.

Все закончить разом.… Время наступило.

Ад и рай придуманы – Смерть дала ответ.

Мэри разрыдалась, горе разрывало.

Падал в душу тяжестью погребальный звон.

«Не хочу в могилу! Умереть так рано?

И наказан должен быть лишь предатель Джон!»

И венок сорвала, бросила на землю.

Растоптала яростно нежные цветы.

Мятыми останками лилии белели.

Вновь поникла Мэри. Черные кресты

начали двоиться через линзы капель,

слезы влажной пленкой искажали мир.

Девушка шептала в пустоту проклятья…

Гнев, Унынье, Злоба праздновали пир.

…Прилетел черный ворон и, каркнув зловеще,

опустился на кованый крест.

Роза вспыхнула контуром огненных трещин,

побежал длинной искрою треск.

Паутина расплавилась, спали оковы,

посветлела кромешная тьма.

Зарождался надеждой на радость день новый,

распахнулась ночная тюрьма.

Красота белых лилий с рассветом померкла,

и развеялся сладкий дурман.

Осыпала роса листья бисером мелким,

разогнал свежий ветер туман.

Мир, воскреснув, сиял розоватой зарею.

Розой яркой восход расцветал.

Смерть, с надгробия встав, замахнулась косою.

Черный ворон взлетел и напал

на паучье гнездо. Клювом бил в сердцевину.

Смерть ждала, опираясь на крест.

Но Паук в ночь ушел, тороплив покинув

поле боя. И ворон исчез.

Смерть рассыпалась прахом, с рассветом пропала.

Жар глазниц в мертвом лике погас.