И глаза, будто льдинки,

заблестели. Но морок

разум в саван закутал.

Паука жуткий голод

на сердца бросил путы…

Джон зашел домой и хлопнул дверью.

Подождал. Ответом – тишина.

– Ну и пусть! Невелика потеря.

Мне досталась скучная жена…

Усмехнувшись, скинул он одежду.

Постоял у зеркала нагим.

– Я хорош! Красив, силен, как прежде…

Я самец! И девками любим.

Он упал в кровать, мечтами полон

о порочной страсти без преград.

Опустился сна туманный полог,

Джон закрыл глаза, забвенью рад…

… Свист плетки, боль короткая,… шершаво

по коже поползло тепло змеясь.

Джон, вырванный из сна, увидел жало

и заорал, от ужаса трясясь.

– Эй, тише, милый…

Ласково, но глухо

раздался голос. Легкая рука

коснулась лба. Слова полились в ухо:

– Я не убью…. Нас ждет с тобой игра!

Склонилась маска, в прорези лучисто

глаза сверкнули.

– Кто ты?! – заорал,

вскочив с кровати, Джон. – Уйди, нечистый!

Исчезни! Сгинь!

И крест он начертал.

Раздался хохот. Маска тут же спала.

Вгляделся он в знакомое лицо.

– Так это ты! Вернулась. Где гуляла?

Ночь на дворе…

– Не будь ты подлецом,

я б не ушла. Любовь не терпит пыток.

А я горела в пламени костра

предательства. И ревности напиток

мне горло жег, сжигал любовь дотла.

Тебя я ненавижу! Ты – мой демон,

источник зла.… Готова я убить.

– Полегче, Мэри! Слово, значит – дело.

И попусту не стоит мне грозить.

– Как голубки воркуют…. Слышишь, Люци?

Жестокая, но милая игра.

Вновь яблоко приносишь им на блюдце.

Простит его? Вмешаться нам пора!

Поникла Мэри. Слез внезапных холод

жар погасил в опущенных глазах.

И демон Гнева, ощущая голод,

призвал на помощь депрессивный Страх.

Паук расправил лапы, Сеть взлетела

и оплела пространство серым злом.

Любовь в сердцах фантомной болью тлела,

и завязалась памятным узлом.

Исчезла нежность, огрубев. И Похоть

взяла тела в привычный оборот.

– Ну, что ж ты, детка? Начала неплохо…

Убить готова?

Джон закрыл ей рот

глубоким поцелуем. И во власти

желания она легко сдалась.

Упала на кровать…. И путы Страсти

тела связали. Языки, змеясь,

сплетались, проникали и ласкали.

Сомкнулись веки, пряча зеркала.

И лица в неестественном оскале

теряли лики.… Похоть в плен взяла.

Жар рук, жар губ…. Устав от пресыщенья,

Джон распластался, тяжело дыша.

– Ну, ты даешь! – заметил, в восхищеньи

на Мэри глянув. – Это ты, жена?

Ты снова в маске…. Но зачем, глупышка?

Не прячь лицо стыдливо от меня.

Все так естественно,… меня услышь ты!

Ведь ты полна любовного огня.

Джон маску сдернул.

Перед ним, сияя,

возникла девушка.

– Не Мэри, – прошептал.

Каскад волос, как пламя окружая,

лица точеный правильный овал

подчеркивал. Глаза, как изумруды.

переливались зеленью… и злом.

В улыбке дерзкой растянулись губы.

Бровей надменный вычурный излом

лоб искривил. Но сеть морщинок лапок

разгладилась.

– Меня зовут Лили.

Певучий голос был приятно сладок,

и сахарные нити оплели

уснувший разум.