Залаяли псы — маленькие кровожадные чудища. Они обожали охоту. Любили всякое ее проявление, но на людей — больше всего. Анатолий несся как ветер, ноги уже подкашивались, бока резало, в уголках рта пузырилась пена. Сквозь красную пелену в глазах едва успевал следить, чтобы не запнуться о корень, не упасть.

Ближе воют псы, ближе, вот, кажется, совсем рядом.

И потерявший от ужаса и усталости равновесие, Скреблов налетел на толстый, изборожденный морщинами ствол старого дерева.

Когда он очнулся, то первым делом увидел массивный силуэт, что возвышался над ним. Гротескная гуманоидная фигура что-то смутно напоминала Анатолию, что-то давнишнее, из детства. Псы тоже были здесь — смрадно дышали в лицо. А потом сильные, с жесткой грубой кожей руки подняли его, легко оторвали от земли, да так и потащили. Рассеянный свет упал на лица его пленителей, и Скреблов заорал, потому что узнал их.

Он вопил, пока не сорвал себе голос. Они шли вверх, поднимаясь на холм, до того момента, как впереди заклубился зеленоватый туман. Анатолий дернулся последний раз и обвис, тяжело втягивая пропитанный запахом трав, воздух.

Две гротескных, высоких, почти до трех метров, фигуры шли в окружении мятущихся псов, пока не скрылись в тумане. С легким вздохом дымка приняла их.

Распростертого между пленителями человека хватило лишь на еще один хриплый птичий крик. После этого настала тишина.

Анатолий Скреблов Изошел.

Не он первый, не он последний.

8

— Что же это?! — ошарашено повторил Дивер слова Изошедшего Крапилова, хотя и не догадывался об этом, — как же так?!

— Это все вуаль, все она виновата, — глубокомысленно сказал Влад, ежась от холода.

— Да нет никакой вуали, — сказал Никита Трифонов, — это все из-под земли.

— Да молчи ты, провидец хренов!!! — заорал Дивер и в сердцах грохнул кулаком по жестяной стенке склада, так что строение отозвалось глухим шумом. Который нехорошо повторился эхом. Было, впрочем, от чего.

Влад привалился плечом к косяку, глаза его рассеянно обозревали открывшуюся картину.

А она вполне могла шокировать, обладая замысловатой безумностью картин Дали и угрожающей нестандартностью гравюр Босха.

Пол в складе исчез. Его заменила обширная, квадратных очертаний яма с гладкими, посверкивающими слюдой стенами, с садисткой раздражающей точностью уходящими вниз на недосягаемую глубину. Само здание склада теперь было чем-то вроде навеса над шахтой, словно специально построенного, чтобы препятствовать попаданию внутрь дождя. Над самым центром этого грандиозного провала одиноко свисала неработающая лампа в жестяном абажуре. Восходящие из глубин земных потоки заставляли ее лениво покачиваться.

Все что было на полу — оружие, груз, взрывчатка — все исчезло, кануло в глубину, дна которой было не видать.

Поверить, что эта яма может быть продуктом деятельности слепой природы, не представлялось возможным. Нет, тут угадывался чей-то замысел, причем выдумавший ее обладал весьма специфическим чувством юмора, очень близким к мелкому пакостничеству.

— Вот тебе и большой бум, — протянул Степан, — а, Дивер. Судьба-злодейка против нас.

— Поднесите фонарь! — рявкнул Дивер.

Влад поднес фонарь, аккуратно перегнулся через край пропасти. Оттуда пахнуло теплым воздухом, перемешанным со странными запахами, почему-то сразу вспомнилось метро — тот же черный тоннель, только положенный горизонтально, шелест вентиляции, пахнущий резиной бриз за несколько секунд до того, как поезд появится из-за поворота.

В глубине тоннеля что-то блеснуло, заиграло желтоватыми искрами, и Сергееву, на миг утратившему чувство реальности, вдруг показалось, что и вправду видны головные огни приближающегося поезда.