В глубине тоннеля что-то блеснуло, заиграло желтоватыми искрами, и Сергееву, на миг утратившему чувство реальности, вдруг показалось, что и вправду видны головные огни приближающегося поезда. Тихий глухой шум, отдающий эхом; вот, кажется, различается стук колес. Влад опасно накренился над пропастью, и Степан поспешил ухватить его за руку.

— Ты поаккуратней.

— Я понял, — сказал Владислав, глядя на мелькающие блики, — там поток. Вода.

Он уже слышал его — очень слабенько, поток был слишком глубоко и, судя по всему, абсолютно черен. Потому и отражал свет их фонаря.

— Пропасть земная, бездна… — Белоспицын в свою очередь заглянул вниз, плотный ком слежавшегося снега пополам с грязью от его движения сорвался с края и полетел в пропасть. Глухой плеск донесся ой как не скоро, — сколько ж тут метров?

— Не очень много, метров сто. — Сказал Влад, — но нам хватит. — И повернувшись, он с вызовом глянул прямо на Дивера, — лезть мы туда все равно не собираемся, так ведь?

Дивер качнул головой. Грандиозные его планы рушились как особенно высокий карточный домик — эффектно и с грудой прямоугольных обломков.

Подошел Никита, глянул вниз без особого интереса, сказал:

— Почти к ним, совсем немного не хватило. Глубокая яма.

На улице подул ветер, он гнал серебристые снежинки, которые прыгали и танцевали в заснеженном воздухе.

— Никита, — вкрадчиво спросил Дивер, — все ведь теперь внизу в пещерах? Не в аду, не в центре земли, так?

Трифонов кинул, настороженно глядя на Севрюка.

— А пещеры, они обширные, а своды у них тонкие, да Никита?

Тот кивнул. Дивер тоже кивнул, лицо его утрачивало столь несвойственное бывшему военному выражение отчаяния, глаза снова заблестели. Весь во власти идеи, какой бы безумной она не была.

Остальные хмуро смотрели на Никитин допрос. Ни надежды на лицах, ни даже воодушевления. Белоспицын тер бледные щеки — отморозил. Термометр сегодня упал почти на пять градусов ниже нуля, неслыханная погода для сентября.

— Мы же сами хотели пойти в пещеры! — провозгласил Михаил Севрюк, поворачиваясь к соратникам, те смотрели на него, — провал все сделал для нас! Он доставил ВСЮ взрывчатку до места назначения.

Они смотрели. Тоскливо. Даже новообретенный сангвиник Мартиков и тот приуныл.

— А детонаторы? — спросил Мельников.

— Дойти, найти и активировать, — отрезал Севрюк.

— В пещеры? — уточнил Степан, — а ты знаешь, где теперь твоя взрывчатка.

— Я знаю! — сказал Никита.

— Да ты-то откуда знаешь? — спросил устало Владислав.

— Я там был. — Ответил Трифонов, — только это был не я.

— О! — отозвался Степан, — вундеркинд! Откуда ты на нашу голову?

Дивер глядел ожидающе. Щеки бывшего солдата и бывшего же колдуна заливал нездоровый румянец, глаза горели. Действовать, действовать — только это спасет в мире, в городе, где все замирает, умирает и останавливается!

— Нет, — качнул головой Владислав, — я не пойду. Вниз, — он качнул головой в сторону бездны, — не пойду.

— И я, — сказал вдруг Мельников, — я не для того от тварюги стеклянной столько бегал, чтобы внизу меня что-нить похуже сожрало!

— Я с Владом! — сказал Белоспицын, — ненавижу пещеры.

— Согласен, — произнес Павел Константинович, — у меня уже есть два дня рождения.