Дивер скрипнул зубами, глянул уничижающе, поднял глаза на Приходских.

— Ну а ты Степан? Ты же сталкер.

Тот замялся, подошел к провалу, наклонился, глядя на бешено несущуюся воду. Поток выглядел гнусно, куда там Мелочевке в разгар рабочего сезона. Вполне возможно, что такого цвета был Стикс.

— Видишь ли, Михаил, — вымолвил наконец Приходских, — вот именно потому что я сталкер, я бы и не пошел в пещеры. Я, как ты помнишь, еще в июле туда перестал ходить. Опасно, посуди сам, туда ушли все «чумные» и хоть один назад возвратился? Там «Сааб» гнездовался, и эти — он кивнул на Стрыя, — тоже там собирались. И ведь ладно пещеры… но там ведь еще и ОНИ.

— Тролли, — шепнул Никита.

— Да, тролли…

— Да нет никаких троллей! — крикнул, надсаживаясь Дивер, — Нету их! Сказки одни, бред!!! — и замолк, когда эхо от его крика загуляло по черному колодцу. Неубедительный вышел крик, эдакий вопль малого капризного ребенка, который думает, что одним своим желанием можно преодолеть законы мироздания.

— Стрый? — резко спросил Дивер.

— Я пойду. — Неожиданно сказал тот, — и Евлампий тоже пойдет. И Трифонов, да Никита?

Маленький оракул кивнул, слабо улыбнулся.

— Черт с вами! — крикнул Севрюк остальным, плотной группой стоявшим у распахнутых дверей склада, ветер трепал их зимнюю одежду, кидал горсти снега в лица. — Мы сами дойдем и подорвем все тут к такой-то матери!

— Дивер… — тихо сказал Влад.

— А ты гляди не обделайся!!! — заорал Михаил. — Пошли, Стрый!

— Дивер, куда и с кем ты собрался? — молвил Мельников, — с одним напарником, сумасшедшим слепцом и ребенком в роли проводника? Туда, к НИМ?

Севрюк выругался, схватил Никиту за руку и пошел прочь, волоча его за собой. Стрый постоял немного, потом неуверенно потащился за ним. Оставшиеся молча смотрели ему вслед.

— Что это с Дивером? Как пацан сопливый завелся… — сказал Степан.

— Может на него вуаль действует? — Влад хмуро глянул на кружащиеся снегом сумрачные небеса.

— Никита же сказал, нет никакой вуали. Это все те, подземные и тепло тянут, и людей мутят.

— Севрюк ведь и вправду пойдет. Я его давно знаю, отступать не привык. Сгинет там?

— Сгинет, — со вздохом кивнул Приходских.

— А что будем делать мы? — и Владислав повернулся к оставшимся.

Они смотрели на него. Смотрели, словно ждали от него ответа.

Но что мог ответить Владислав Сергеев, который на самом деле никогда не верил в чертовщину.

* * *

Снег падал на город, тихий, спокойный, умиротворяющий, ранний. И скрывались под этим белым пушистым покрывалом все грязные и уродливые следы прошедшей краткой осени. Пропадали колдобины, и улицы становились совершенно гладкими, исчезал надоедливый мусор — спутник переездов, скрывались под белоснежным покровом стреляные гильзы, опаленные пятна и человеческие тела. И скоро уже, глядя на серебристо сверкающие под лунным светом улицы, никто не мог сказать, что они пережили столь много. Казалось, город просто спит в глухой ночной час, квартиры полны людьми, тоже мирно спящими и видящими свои простые обывательские сны. Улицы даже стали нарядными — как полярная лиса, что сменила облезлую неказистую летнюю шубку на шикарную зимнюю опушку. И даже не горящие фонари не могли сделать город угрюмым. Тучи отошли от земли, поднялись выше, став белесо-седыми и с этой промороженной выси сыпали мелким колким снежком, который тут же подхватывала игривая поземка.