– А как мне себя чувствовать? – отвечает она и морщится, стоит ей попытаться сесть.

Я вздыхаю.

– Вы находитесь в отделении торакальной хирургии. При падении вы сломали ребро. Наверняка появятся и гематомы, но вам повезло: других травм у вас нет, жизненные показатели в норме.

– Значит, меня скоро выпишут? Или на этот раз я останусь здесь подольше?

Эти вопросы привлекают мое внимание. Обычно люди спрашивают, нужно ли им остаться в больнице и когда они смогут вернуться домой. Но слова миссис Хейс звучат так, будто она спрашивает: «Нужно ли мне ехать домой или можно остаться?»

Я сажусь рядом с ней и, поколебавшись немного, отвечаю:

– Почему вы не хотите возвращаться домой, миссис Хейс? – я говорю спокойно, в моем голосе нет упрека, но она вздрагивает.

– Не говорите глупостей, молодой человек! С какой стати мне не хотеть? – она теребит одеяло, избегая моего взгляда.

– Вас привезли сюда после падения с лестницы. Но кое-кто видел, что вы упали специально. В последние месяцы вы часто бываете в Уайтстоун с разными жалобами, но мы не смогли ничего обнаружить.

Теперь, когда думаю об этом, они кажутся знакомыми: одышка, боль в груди, тошнота, беспокойство… Я не говорю о своих подозрениях вслух, чтобы миссис Хейс не воспользовалась этим как отговоркой.

На глаза ей наворачиваются слезы, а нижняя губа дрожит.

– Мой муж умер, и я не знаю… Не знаю, почему эта боль не прекращается, – наконец признается она и плачет. – У меня все болит, и лучше не становится. Дома без него все не так… по-другому. Так пусто, – на последних словах ее голос срывается.

Мы с Нэшем думали о том, что миссис Хейс может нуждаться в психологической помощи, но не видели очевидного: разбитого сердца.

Я беру ее за руку и говорю:

– Кажется, теперь я знаю, что с вами.

Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Это называется синдром разбитого сердца. Горе вызвало у вас болезнь.

Всхлипнув, она сжимает мою руку. Я работаю в госпитале чертовски долго, но бывают случаи, которые задевают меня за живое. Такие, как этот.

Я сдерживаю слезы. Страшно представить, каково это – провести всю жизнь с любимым человеком и вдруг его потерять. Ты больше не можешь ему ничего сказать, не можешь почувствовать его запах, прикоснуться к нему, обнять и поцеловать. Вместе смеяться и плакать, есть, спорить, спать рядом друг с другом… Ты теряешь часть себя и ничего не можешь с этим поделать. Зачастую вам даже не удается попрощаться, а если и удается, то слов не найти. Как прощаться с тем, кто разделил с тобой жизнь?

Я не говорю миссис Хейс, что все будет хорошо, не говорю, что мы со всем разберемся. Это правда, но сейчас это не так важно. Я сижу и держу ее за руку. И не хочу отпускать.

Если я на этой работе чему и научился, так это тому, что сердечная боль хотя и отличается от физической, причиняет не меньше страданий. Порой даже больше. Сердечную боль никто не видит. А кто поверит в невидимую боль? Только тот, кто ее испытал…

Глава 38

Грант

Дождь льет как из ведра. Холодно – по крайней мере, по местным меркам. Но мне нравится такая погода. Нравятся редкие дождливые дни и прохладные недели, особенно в декабре и январе. Они – небольшая передышка от вездесущей жары, и меня не смущает даже то, что приходится оставить байк и ехать сюда на одной из машин, принадлежащих отелю. К тому же хмурая погода не позволяет миру казаться лучше, чем он есть на самом деле.

Я в Скоттсдейле.