|
А ткацкий станок был намного сложнее. Мысль, что он состоит из изготовленных и собранных частей, никак не укладывалась в головах эольцев. И здесь люди наткнулись на ограниченность восприятия, которую можно было преодолеть только в ходе естественного развития. Все же темнокожие туземцы многому научились, и это позволит цивилизации сделать прыжок через тысячелетия, многие тысячелетия. Все приветствовали этот проект, кроме Жаклин Ромадье, которая не согласилась с ним.
— Мы вмешиваемся в божественный мировой порядок, — высказала она свою точку зрения. — У этих существ скоро появится желание показать другим своё превосходство, и вся планета окажется втянутой в захватнические войны. Вишер попытался объяснить ей, что высокоразвитое общество из не более пятидесяти членов — включая женщин и детей — даже с ткацкими станками, шерстяной одеждой и стальными ножами не сможет вести одно захватническую войну, тем более по тем же соображениям было решено не давать эольцам в руки что-либо, что может быть использовано как сильное оружие, но Жаклин, обладающая известной всем на корабле твердолобостью, не прекращала ворчать и придираться. Вишер встал и стряхнул с себя прилипшие стебли травы. Никакой особой тяги к туземцам он не испытывал, и они близко так и не сошлись, но прощаться с Джонатаном ему было все же довольно тяжело. — Я должен вернуться к кораблю, — сказал он. — Нам необходимо провести ещё много приготовлений. А завтра, перед стартом, мы увидимся ещё раз. Джонатан продолжал сидеть, уставившись на далёкие горы, где находились пещеры его племени. — Вы не покинете нас, — сказал он во второй раз. Вишер постепенно начал терять терпение. — Мы это ещё увидим, — пробурчал он, повернулся и побрёл по высокой траве.
* * * Ни один из эольцев не пришёл прощаться с экипажем корабля, но Вишер не стал расценивать это как неблагодарность или неприязнь, так как вспомнил о предсказании Джонатана. Маленькие коричневые существа не пришли прощаться, потому что были твёрдо убеждены, что корабль не стартует. Тем временем подготовка к старту была проведена с обычной тщательностью. Барлетта сидел за пультом управления, а Вишер рассчитывал параметры первого космического прыжка. 10 мая 2160 года, 13 час. 59 мин. по бортовому времени. Ещё одна минута до старта. Какое значение будет иметь дата, когда они совершат посадку на Земле? Зашумел таймер обратного отсчёта: —…39… 38… — На этот раз мы обойдёмся двумя прыжками, — уверенно произнёс Вишер. Но Барлетта был более скептичен. — Надеюсь, что нам удастся это сделать, — пробурчал он. — …30… 29… — А что, по-твоему, может произойти? — Много чего. Во-первых, нас может не отпустить тот, кто завлёк сюда. — …21… 20… 19… — Электрическое поле на нуле, — сказал Вишер, взглянув на электрометр. — Подожди, — предупредил Барлетта. Голос компьютера сообщал: — Время минус 10… 9… 8… Световой указатель электрометра застыл на нулевой отметке, а приборы не улавливали даже слабого естественного поля планеты. — …6… 5… Двигатель работает на полную мощность….3… 2… Послышалось резкое шипение. Вишер вздрогнул. Световая шкала электрометра погасла, а из маленького ящичка прибора поднималась тонкая ниточка дыма. — Дьявол… — выругался Вишер. — Мы даже не поднялись, — разочарованно произнёс Барлетта, словно ничего другого не ожидал. |
