И всё это принеси мне.
Грегори тоже пребывал в задумчивости все последующие дни. Он получил послание от Ласе, но после выходки с зельем не мог снова довериться ей. Впрочем, главная проблема была не в том.
Сидя в своей комнате у самого очага, кутаясь в шкуры, он перебирал малахитовые чётки, которые Милдрет привезла ему из замка Донатон.
– Там красиво, – с улыбкой рассказывала Милдрет. – Я бы хотела съездить так куда-нибудь ещё. Посмотреть все замки вокруг, – она опустила глаза, – и Шотландию, может быть.
Грегори, размышлявший о том, что делать теперь, когда яд был в его руках, вскинулся и посмотрел на Милдрет.
– Ты всё ещё скучаешь? – спросил он.
Милдрет пожала плечами.
– Это не значит, что я хотела бы покинуть тебя, – Милдрет грустно улыбнулась, – полагаю, ты сочтёшь это невозможным, но я хотела бы поехать туда с тобой.
Она отвернулась к очагу, и на какое-то время в комнате воцарилась тишина.
– Знаешь, – произнесла наконец Милдрет задумчиво, – в те два года, когда я жила с отцом, мне казалось, что я существую. Что я на самом деле нужна кому-то.
– Ты нужна мне, – Грегори поймал её ладонь. – Без тебя я умру.
Милдрет улыбнулась и кивнула, но так и не посмотрела на него.
– У меня был медальон… Медальон, который оставила мне мать. Когда я попала сюда, я потеряла его, и это стало каким-то… знаком. Знаком того, что той Милдрет, которой я родилась, больше нет.
– Милдрет…
– Ничего, – Милдрет качнула головой и, высвободив ладонь, скрестила руки на груди.
Грегори какое-то время смотрел на неё. Потом поднялся и, открыв ящик письменного стола, извлёк оттуда бархатный мешочек, а затем вернулся к очагу и вложил его Милдрет в ладонь.
– Что это?
– Открой.
Милдрет в недоумении посмотрела на него и, снова опустив глаза, принялась распутывать шнурок.
– Прости меня, – произнёс Грегори, пока Милдрет занималась шнурком. – Прости, что я притащил тебя сюда и что впутал в это всё… но когда я увидел тебя, я понял, что ты моя. Что ты должна быть моей – и ничьей ещё.
Сердце Милдрет стукнуло, когда из складок бархата на ладонь ей выскочил серебряный медальон. Несколько секунд она в недоумении смотрела на серебряный кружок, а потом сглотнула и тихо произнесла:
– Спасибо.
Грегори закрыл глаза, кивнул и, придвинувшись к ней, положил руки Милдрет на плечи.
– Я хочу, чтобы ты знала… Ты для меня не слуга и не оруженосец, Милдрет. Ты девушка, которую я люблю – и буду любить всегда.
– Я знаю… – Милдрет тоже опустила веки и прижалась лбом к его лбу.
– Мне жаль, что мы можем быть вместе только так. Что я не могу посвятить тебе победу или сложить песню о тебе. Но ты всё равно дороже всего мира для меня.
Милдрет облизнула губы, чувствуя, как пересохло на языке, и не зная, что сказать в ответ. Грегори и не ждал ответа. Легко коснулся губами её губ, и когда Милдрет нежно провела языком уже по его губам, отстранился и замер, опустив голову Милдрет на плечо и повернувшись к очагу.
– А почему грустишь ты? – спросила Милдрет, обнимая его за талию и удобнее устраиваясь на плече.
– У меня всё проще, – Грегори вздохнул. – Я думаю как… как подсыпать то, что ты принесла. Ведь мы же не видимся с ним. И вряд ли он мне доверяет.
Милдрет улыбнулась, не отрывая взгляда от очага.
– Ну, тут всё легко. Сделай так же, как ты сделал с Ласе. |