Они направились в караульное помещение, чтобы продолжить разговор там. Но Кларку пришлось остановиться. Он подошел к парапету, чтобы подставить лицо порывам ветра, и вцепился в камень пальцами, чувствуя, как желудок поднимается к горлу...

– Странный сексопат, – горько повторил Кларк свои же слова. – Господи, я же ни‑че‑го не понимал...

Теперь он понимал все, и забыть это будет нелегко. Дарси повернул голову к остановившемуся рядом Гарри.

– Выходит, он вырезал лунки в телах этих несчастных детей, чтобы заниматься любовью!

– Любовью? Он прорывал кровавую борозду, как свиное рыло в грязи. Да только борозда, Дарси, не способна чувствовать! Ты, видимо, знаешь из полицейских отчетов, где оставались следы его семени?

У Кларка помутилось в глазах и задергалось лицо; он почувствовал, что отвращение уступает место холодной ярости, почти такой же сильной, какая владела некроскопом.

Нет, полиция ничего ему не сообщила, но теперь он знал. Он взглянул на неясные очертания города вдали и спросил:

– Откуда тебе известно, что он знал о том, что испытывают жертвы?

– Потому что он разговаривал с ними, когда занимался этим. – Гарри продолжал, не щадя чувств Кларка. – И когда они кричали в агонии и умоляли его прекратить, он смеялся!

“Боже, не надо было спрашивать его! – подумал Кларк. – И ты... ты ублюдок, Гарри Киф! Ты не должен был рассказывать мне об этом!”

Со злостью во взгляде он повернулся к некроскопу... и наткнулся на пустоту. Порыв ветра пронесся по эспланаде, заставляя туристов наклониться ему навстречу, чтобы не упасть.

В небе кричали чайки, кружа в восходящих потоках воздуха.

Но Гарри здесь не было.

* * *

Позднее, с помощью Кларка, Гарри договорился, чтобы Пенни Сандерсон кремировали. Так пожелали ее родители, и их не ранило бы, узнай они, что это было лишь спектаклем. И потому зачем им было знать, что Пенни была уже пеплом, когда их слезы капали на пустую урну, и что до этого она ускользнула от них за взметнувшейся занавеской и превратилась в древесный дым.

Кларку не хотелось делать этого, но он был в долгу у Гарри. Он очень хотел поймать маньяка, который погубил Пенни и на счету которого было много других невинных жертв. Гарри сказал ему:

– Если у меня будет ее пепел – чистый пепел, без примеси льна и углей, – тогда я смогу разговаривать с ней когда угодно. И, может, она вспомнит еще что‑нибудь важное.

Это показалось Кларку логичным (насколько у некроскопа вообще что‑нибудь могло быть логичным), и Кларк задействовал нужные рычаги. Как глава отдела экстрасенсорики, он имел такую возможность. Но если бы он знал подробности того, что случилось в замке Яноша Ференци, в Трансильвании, он, вероятно, дважды подумал бы, прежде чем соглашаться, а затем скорее всего отказался бы.

И уж точно он отказал бы Гарри, если бы в свое время Зек Фёнер не уклонилась от разговора о своих... опасениях? Или, по крайней мере, подозрениях.

Зек была телепатом, и с самого начала симпатизировала некроскопу. Там, в Греции, когда они уже заканчивали с делом Ференци, случилось так, что ей пришлось войти в телепатический контакт с сознанием Гарри и что‑то ее испугало. Но она не сразу сказала Кларку об этом. Они были тогда на Родосе, с тех пор прошло меньше месяца, и их разговор был еще свеж в его памяти.