– Что это было, Зек? – спросил он, когда они остались одни. – Я видел, как ты изменилась в лице в момент контакта с Гарри. С ним все в порядке?

– Нет. Да. Не знаю! – ответила она, подавленная и испуганная.

Страх сквозил в каждом ее жесте, в каждом слове. Потом она взглянула на Кларка, и в глазах ее появилось то же ошеломление и растерянность, что и в момент контакта с Гарри – как будто она увидела нечто не укладывающееся в сознании. Какой‑то отголосок чуждого мира, которому нет места в нашем времени и пространстве. И он вспомнил, что однажды Зек побывала в таком мире вместе с Гарри Кифом. В мире Вамфири!

– Зек, – сказал тогда Кларк, – если есть что‑то, что я должен знать о Гарри, то будет только честно, если...

– Честно по отношению к кому? – обрезала она его. – К кому? К чему? Будет ли это честно по отношению к Гарри?

У Кларка внутри все похолодело.

– Я думаю, тебе лучше все объяснить, – предложил он.

– Не могу я объяснить, – выпалила она. – А может, могу. – Пустота и растерянность частично ушли из ее прекрасных глаз. Она заговорила более рассудительно, почти умоляющим тоном: – Понимаешь, буквально каждый разум, с которым я соприкасалась последние дни, казался мне одним из них; возможно, они мне просто мерещатся повсюду.

И тут он понял, что она пытается ему объяснить.

– Ты хочешь сказать, что во время контакта с Гарри почувствовала?..

– Да, да! – снова выпалила она. – Но, может быть, я ошиблась. Он ведь среди вампиров, даже сейчас, в этот самый момент. Может, я почувствовала одного из них. Боже, это наверняка один из них...

На этом разговор и закончился, но с тех самых пор Кларк не переставал думать об этом. Когда пришла пора покинуть острова и вернуться домой, он спросил Зек, не хочет ли она посетить Англию, в качестве гостя отдела экстрасенсорики.

Ее ответ был почти таким, какого он ждал:

– Кого ты хочешь одурачить, Дарси? Со мной, во всяком случае, этот номер не пройдет – после всего, что случилось. И я скажу тебе прямо: мне отвратителен отдел экстрасенсорики, хоть русский, хоть английский, или еще какой! Пойми, против самих экстрасенсов я ничего не имею, но мне не нравится то, как их используют, и сам факт, что их нужно для этого использовать. А что касается Гарри – я не пойду против некроскопа. – Она упрямо покачала головой. – Раньше мы были по разные стороны, Гарри и я. Но однажды он мне сказал: “Никогда не выступай против меня или тех, кто со мной”. И я следую его совету. Я входила в контакт с его разумом, Дарси, и я могу тебе сказать, что, когда подобные вещи говорит такой человек, как Гарри, к этому стоит прислушаться. Так что если у тебя есть проблемы... что ж, это твои проблемы, не мои.

После такого ответа у Дарси не стало спокойней на душе.

Когда он вернулся в Лондон после греческой экспедиции, в штаб‑квартире его ожидала масса скопившихся дел.

Уйдя в работу с головой, Кларк в течение нескольких дней разобрался с большей их частью, а заодно и выкинул из головы все ужасы, связанные с делом Ференци. Но по ночам его продолжали мучить кошмары. Один из них был наиболее тягостным и повторялся чаще других. Как будто все они: Кларк, Зек, Джаз Симмонс, Бен Траск, Манолис Папастамос – большая часть греческой команды, кроме, правда, Гарри Кифа, – находились в лодке, которая мягко покачивалась на недвижной глади моря. Оно было таким голубым, каким может быть только Эгейское море. Небольшой островок, обломок скалы на синей глади – черный силуэт, окаймленный золотом, – частично заслонял шар солнца, готовящегося погрузиться в воды после недолгих сумерек. Эта сцена дышала таким спокойствием, была такой достоверной, и не было никаких признаков того, что это лишь прелюдия к кошмару.