Рядом на серебряной с черным колеснице ехал наг с серебристо-белым хвостом. У него были длинные платиновые волосы и резкие хищные черты лица. Очертания его носа навевали мысли о ястребином клюве. На нем не было "кошачьих" элементов. Наоборот, его панцирь, состоящий из пластин, украшала длинная, тянущаяся по диагонали от левого плеча до правого бедра, змея. Не удивлюсь, если она идет и по его спине.　

Паланкин сделан из темного дерева, его занавеси тоже черные с серебряным рисунком. Но опять без "кошачьего" декора. Только змеи. Верхнюю планку, как и в паланкине наагасаха, украшали змеи с разинутыми пастями.　

Сразу за паланкином следовала еще десятка нагов. Кроме этого рядом с паланкином бежали семь скальных котов: антрацитово-черных зверюг, ростом мне по плечо. Почти лошадь. Скальные коты — нижние демоны, обладающие зачатками разумности. Но они все же больше дикие звери.　

Процессия въехала и остановилась. Наагасах поставил меня на ноги рядом с собой. Выражение на его лице было неверящим. Сереброхвостый блондин сполз с колесницы и направился к нам. Я так понимаю, это и есть упомянутый наагариш Делилонис. Отец с ужасом на лице выступил вперед.　

— Я рад вас приветствовать в своем доме.　

Хищный блондин слегка склонился, вежливо приветствуя хозяина дома.　

— Мы бы не побеспокоили покой вашего дома. Но так вышло, что нашего посольства не оказалось на нужном месте, и мы выяснили, что оно переместилось сюда, — голос у него глубокий, с басовитыми раскатами. — Моя повелительница, наагашейдиса Тейсдариласа, хотела бы остановиться в вашем доме на одну ночь, чтобы довести переговоры с королевским домом до конца и отбыть вместе с нашим посольством обратно.　

— Мы будем рады приветствовать ее в нашем доме, — отец все-таки собрался и приобрел некое достоинство, хоть и оставался напряженным.　

Его можно понять. Пока от всех гостей одни проблемы. И все эти проблемы связаны с его незаконнорожденной дочерью.　

Наагариш отполз к паланкину и, приподняв полог, протянул руку, приготовившись помочь выйти уважаемой наагашейдисе. Наги сползли со своих колесниц. Время шло, из паланкина никто не появлялся. Наагасах как-то нервно усмехнулся, совсем невесело. Наагариш почему-то закатил глаза к небу и, выругавшись, заглянул внутрь. Обратно он показался злой.　

— Наагашейдиса присоединится к нам позднее, — прорычал он.　

Не успел он это сказать, как на воротах в панике завопила стража. Раздался угрожающий рык. Стража бросилась врассыпную, теряя оружие. Один из них все же сообразил дернуть за рычаг и закрыть ворота. Я успела заметить только что-то большое и черное. Затем это большое и черное появилось на верхушке защитных стен. Прислуга с воплями бросилась бежать. Встречающие у парадного входа в едином порыве подались назад. Спокойными оставались только наги. Наагариш даже вздохнул с облегчением.　

С внезапным смущением я поняла, что вцепилась в пояс наагасаха обеими руками, даже больной рукой, и прижалась к нему. Он поглаживал меня по спине, улыбался и довольно косился в мою сторону. Черная зверюга, которая оказалась очень крупным скальным котом, вонзая кости в отвесную стену, спрыгнула вниз и в два прыжка оказалась у паланкина. На ее спине сидел человек очень хрупкого телосложения, одетый в серые штаны, серую куртку и серый плащ с широким капюшоном, надвинутым на самый нос седока. Из черного на нем были только кожаный ремень, перчатки и сапоги. Под полами плаща я успела рассмотреть мелькнувшую рукоятку какого-то оружия.　

Сидел всадник без седла, прямо поверх гладкой шерсти кота, согнув ноги в коленях и устроив их на крутых боках зверюги.