-  Это по твоей части, Колюня. Предлагают изучить язык.

    -  За два-то дня? - горько откликнулся Николай.

    -  Если мы сумеем уйти через два дня.

    -  Типун тебе на язык! Сейчас я им нарисую…

    Он торопливо изобразил два круга солнца и баросферу - его поняли. Брахак сразу оживился. Честное слово, он хотел поскорее спровадить пришельцев, что за притча такая! Ахука, напротив, помрачнел и нарисовал совсем уже невероятную сценку. Нарисовал себя, Володю и Николая за ра зг ов ор ом - ошибки не могло быть. У каждого изо рта выходило облачко, как рисуют в комиксах.

    …Брахак был любезен дипломатически. Ахука сверкал раскаленными очами и еще раз, и еще, и еще показывал, что сегодня гости сумеют разговаривать! И Колька поверил и сказал почти благоговейно:

    -  Вовк, а они могут. Пойдем?

    -  Собственно, мы ничем не рискуем…

    -  Пошли! - провозгласил Колька. - Почтеннейшая публика, чудеса продолжаются.

    5

    Их повели не по просеке, а вроде бы задами, по извилистой аллейке между зелеными куполами хижин. Очень тих был этот город. Шуршали шаги редких прохожих, неизвестно откуда доносилась струнная музыка, да покашливали вверху обезьяны. То и дело попадались узкие, чистые ручейки с травянистым руслом. В них проплывали животные, похожие на бобров. В одном ручье паслась маленькая антилопа.

    Встреченные люди были все на одно лицо - крупные, красивые, в стандартных плавках. Прохожие не выказывали особого любопытства и деликатно отводили глаза после беглого взгляда. Колька крякнул. Он думал - толпой побегут, будут пальцами тыкать: гляди, рыжий!

    Тут же и Володя зашептал:

    -  Как вышколены, а? Я себя чувствую неотесанным провинциалом.

    -  Наше дело исследовательское, - сказал Николай. - Смотри себе, не стесняйся.

    …Ахука показал вперед - пришли. Дома кончились. Открылась огромная поляна - холм, покрытый плюшевой травой. С вершины холма вздымался граненый ствол «поющего дерева», массивный, как обелиск. Ниже по склону, редким ожерельем его окружали деревья с чешуйчатыми, мохнатыми, красно-бурыми стволами. Их перистые листья перекрывали всю поляну, как колоссальный тент, а могучие доски корней были разукрашены яркими цветными картинами, другие картины лежали прямо в траве, и было это так здорово, что Колька задохнулся. Дымчатый золотистый воздух висел между деревьями.

    Поднимаясь к вершине холма, он старался быть внимательным и спокойным. Старался смотреть и запоминать. Здесь было много людей. Некоторые рисовали, обратив к ним лица с характерным замкнутым выражением,

    -  вскидывали темные, с голубыми белками глаза и опять опускали к рисунку. Группы в пять - семь человек сосредоточенно разговаривали. К одной компании обезьяна подтащила гроздь бананов. Чуть подальше грохотали струны

    -  человек сидел и играл на басовом инструменте, сверкая бритым блестящим черепом. Слушатели кивали, раскачивались в такт. Одна женщина лежала в траве, подперев щеки ладонями.

    На вершине холма чернел вход а пещеру - узкая, высокая арка. Здесь трава была выбита до земли. Рядом с входом сидел охотник в форме - нагрудник, шорты, шапочка, - и при нем угрюмая обезьяна с дубиной… Колька поежился. Вдруг стало неуютно. Несколько минут они простояли у входа, под бухающие, глубинные удары огромного инструмента - бритоголовый все играл, раскачиваясь: «Баба-бам-м… ба-ба, ба-ба-бам-м… ба-ба…»

    Из пещеры вышел белый человек.