Только слишком уж много воли забрали их «решающие устройства» - даже жутко делается. Определенно - жутко. От этих наран стоит держаться подальше…

    Он дал пинка плосковатой крысе, подобравшейся слишком близко к его подошвам - держись подальше от царя природы. Подумал, не повлияет ли пинок на Равновесие. Усмехнулся. Может, и жуть потому, что есть другой кандидат в цари природы? А они здесь неплохо устроены, раджаны… Либо ученые, либо искусством занимаются, не то что у нас. Пока у нас коммунизма нету. И машин таких нет, чтобы смогли все наше равновесие охватить анализом. А у них есть живые машины. Хорошо это? Хорошо. Что ж ты пыхтишь, Свисток? Не знаешь? Ну, то-то…

    5

    «Почему ты полюбила меня?» - «Полюбила». - «Но почему - меня?» - «Потому что тебя. Ты рыжий, как мой Уртам».

    Была их вторая ночь, и в доме было так тихо, как никогда не бывает, как не бывает вообще. Он открывал глаза в сумрачный тлеющий свет зеленых стен. Свет вытекал из листьев и, наполнив дом, уходил наружу, в лес, как теплый воздух на мороз. Николай засыпал и во сне видел, что его вызвали к Наране отвечать, будто в школе к доске. Просыпался - Мин была рядом. Лежала, смотрела на него. Когда урок приснился в третий раз, Николай спросил, как Великая смогла научить их языку за один день. «Как нас научает языку Памяти во время Воспитания, так и тебя. Одинаково». - «Но как она учит?»

    Мин вздохнула, не ответила. Дыхание ее было свежее, без сонной замедленности. «Ты не спала, маленькая?» - «Нет. Мы спим меньше, чем вы».

    -  «Женщины?» - «Ты спи, Адвеста. Раджаны спят меньше, чем лью-ди». - «Почему?» - «С раздвоением спят меньше». - «Что же вы делаете ночью?» - «Песни поем, говорим с Нараной. Работаем». Он лежал в сонном оцепенении, ощущая тяжесть ее головы на своем плече. «В воспиталище я часто думала о Наранах. Выросла и перестала думать».

    Прошуршало что-то в траве. Он прислушался - стихло. Крыса. Тиканья часов не слышно, забыл завести. И о часах никто не спрашивал. Не поинтересовался. Даже Ахука. Господи, что вы за люди такие?

    -  Мин… А Воспитатели знают, как Нарана учит речи?

    -  Воспитатели - нет. Помогают Великой. Повторяют на раджана ее пение… Как учит - не знают, нет… Вот такая я была, - она вытянула тонкую руку над полом, - совсем маленькая, в воспиталище, во-от такая и уже помнила, что Великая живет в подземелье и будет учить нас речи. Ранним утром пришли к нам чужие, Воспитатели, а ко мне приблизилась женщина и сказала: «Я научу тебя речи Памяти, белочка». Я рассердилась. Я ждала, что мне достанется научение со своим Воспитателем, а чужие поведут других детей. Но, рассердившись, я не подала вида: мне хотелось поскорее увидеть подземелье Памяти, и Художников с листьями ниу вдоль больших дорог, а может быть, и больших Птиц, которых мы еще не видели. И Воспитатели взяли нас на спины и побежали с нами через лес и по дорогам, а перед холмом Памяти мы пошли сами, каждый рядом со своим научителем. Художники сидели на траве и рисовали нас, на холме играли Певцы, мы оглядывались на них, они же улыбались нам и играли. Знаешь, Адвеста, я выросла и мне определили воспитание Врача, и тогда лишь удивилась, почему речи учит Нарана, а не люди. Ты спишь?

    -  Нет, - пробормотал Колька.