12

    Баросфера была обжита, как старый дом. Потрескалась и пошла складками обивка кресел, на кожухе «Криолятора» проступили рисунчатые разводы, а внешняя поверхность гондолы сплошь покрылась царапинами, штрихами, вмятинами - автографами Совмещенных Пространств за три года работы. Сменялись иллюминаторы, сам генератор был новый, но уралмашевская сфера вынесла триста перемещений, и Рафаил с Володей гордились ею исподтишка, с нежностью проводили рукой по ее боку. Шершава и непреклонна, как носорог. Вся жизнь сосредоточилась для них в баросфере, это получилось так же естественно, как вода течет по склону вниз, а не вверх. Они уже привыкли к почтительным взглядам окружающих, к белым комнаткам профилактория, тренировкам и к холодным прикосновениям стетоскопов. Где то вовне протекала жизнь планеты, работали заводы, шли поезда, по вечерам освещались подъезды театров, кто-то готовился к байдарочному походу, а кто-то въезжал в ворота санатория, нетерпеливо оглядываясь на кобальтовую стену Черного моря…

    Они жили на территории Института, в домике профилактория, - все три года. За это время они сделали триста выходов в СП: выход, возвращение, доктор Левин неподвижно стоит за белой чертой, кабинка институтского «Москвича», тополевая аллея профилактория. Потом два дня тренировок - гимнастика, штанга, турпоходы. Сон перед выходом, зарядка, выход…

    Первый год их еще приглашали на семинары по теории СП, но прекратилось и это. Наука безжалостна. В мозгу ученого едва хватает места для единственной страсти, а они теперь делали науку попутно. Для них это становилось все более безразличным. И то, что теория Совмещенных Пространств приобрела принципиально иной облик, и круглосуточная, в четыре смены, суета вокруг гигантской счетной машины, на которой обрабатывали доставленный баросферой материал, и почтительные визитеры: геологи, физики, палео-магнетологи, палеонтологи, антропологи и журналисты. Через два дня на третий баросфера уходила в СП, только это имело значение - найти Кольку. Двухнедельные перерывы - на ремонт баросферы - они использовали для тренировочных походов и проверки снаряжения.

    Через год начались просьбы - взять третьим членом экипажа, осторожные намеки на бессмысленность их надежды. «Гипотеза Бурмистрова-Новика, - мямлил очередной физик, - э-э, коэффициент сдвига…» Коэффициент сдвига! физик упирал на их собственную гипотезу, которую они обосновали очень изящно за первый месяц после возвращения, пока Рафаил лежал в клинике… Обосновали… «Пусть простят мне назойливость, но факты, факты не оставляют надежды… Простите?» Доктор Левин подхватил визитера под руку и увел. С тех пор им не осмеливались напоминать о фактах. О том, что каждый раз они проводили в СП в шестьдесят раз большее время, чем протекшее на Земле… за это время. Коэффициент сдвига… За триста выходов они пробыли в СП триста часов по бортовым секундомерам, а в лаборатории квантовые часы до микросекунд точно зафиксировали земное время. Пять часов одиннадцать секунд, один к шестидесяти. Гипотеза Бурмистрова-Новика и объясняла этот феномен, и получалось, что за месяц, пока Рафаил долечивался, Колька прожил в Равновесии пять лет, а за первый год бесплодных его поисков - шестьдесят лет. И на это ссылались визитеры, и об этом думали уже через год все кругом: по вашей же теории ему сейчас восемьдесят семь лет, бросьте, перестаньте, перестаньте, хоть возьмите с собой Иващенко или Мондруса, - для кого держите пустое место?!

    Они молчали и через двое суток на третьи закрывали за собой люк. Старт, старт! Старт! Когда ВАК присудила им докторские, был день рождения Кольки - двадцать восемь лет. Там ему исполнилось сто тридцать… Старт!!! Еще через месяц была опубликована новейшая теория СП. Ее вывела группа теоретиков - «Некоторые выводы из наблюдений В.