|
– Магнус в Брюгге. Я не могу выяснить это с ним. Поэтому пришла к вам. Люсинда сказала, что из невест Магнуса можно составить целый список, и мы с ней в самом его конце. Магнус никогда не упоминал об этом. О том, что они с Люсиндой были парой, я тоже узнала лишь сейчас. Никто ничего мне не рассказал! – Поппи. Тебе не стоит… Ты очень, очень нравишься Магнусу и не должна беспокоиться о… ни о чем. Ты очаровательная девушка. От последних слов я невольно ежусь. Что она имеет в виду под «очаровательной девушкой»? «Мозгов у тебя нет, но ты очаровательна», так, да? Сейчас или никогда. Вперед, Поппи! – Ванда, вы заставляете меня ощущать себя человеком второго сорта! Вы действительно так считаете или это просто игра моего воображения? Я сделала это! Сделала! – Что? – Глаза Ванды становятся такими широкими, что я впервые замечаю, какого они удивительного, фиалкового оттенка. – Каждый раз в вашем присутствии я гадаю, действительно ли вы думаете, что я человек второго сорта… Ванда запускает все десять пальцев в курчавую шевелюру. Извлекает из нее карандаш, рассеянно смотрит на него и кладет на стол. – Думаю, нам обеим не помешает выпить. Она встает, отходит к пузатому буфету и наливает две изрядные порции виски. Вручает один стакан мне, второй осушает залпом. – Я чувствую себя уничтоженной, – сообщает она, переведя дух. – Простите. – Нет, – протестующе поднимает руку Ванда, – абсолютно нет! Дорогая девочка! Ты не должна извиняться за честное изложение своей позиции, вне зависимости от того, конструктивен твой взгляд на существующее положение вещей или нет. Понятия не имею, о чем она. – Это я должна извиниться, раз обстановка в нашем доме действовала на тебя столь негативно. Хотя это очень-очень странно… Поппи, боюсь, это выше моего разумения. Могу я спросить, почему у тебя создалось такое впечатление? – Вы все такие умные, – бормочу я. – Публикуетесь в журналах, а я нет. Ванда озадачена. – Но зачем тебе публиковаться в журналах? – Потому что… Не знаю. Дело, наверное, не в этом. Просто когда я впервые встретилась с вами, я все делала не так, и Энтони сказал, что мой физиотерапевтический диплом – «забавная безделица», и я чуть не умерла на месте… – У меня перехватывает дыхание. – А! – Лицо Ванды светлеет. – Ты не должна принимать Энтони всерьез. Разве Магнус тебя не предупредил? Его чувство юмора несколько необычно. Он задел своими причудливыми, а подчас и неуместными шутками чувства стольких наших друзей, что невозможно сосчитать. Но в глубине души он славный человек, и ты скоро это поймешь. Не знаю, что ответить, и тоже глотаю виски. Господи, что за ужасная дрянь. Захожусь в судорожном кашле, а придя в себя, ловлю изучающий взгляд Ванды. – Поппи, мы не любим сантиментов. Но поверь мне, Энтони ценит тебя так же высоко, как и я. Он очень расстроится, если услышит о твоих страхах. – А о чем тогда вы спорили в церкви? – вырывается у меня. У Ванды такой вид, будто я влепила ей пощечину. – А… Ты слышала. Мне жаль. Она отправляется к буфету за новой порцией виски. – Ладно. – Со стуком ставлю свой стакан на столик. – Я пришла сюда, чтобы внести ясность. Магнус спит с Люсиндой. Поэтому я разрываю помолвку. Так что вы тоже можете быть честной и признаться, что ненавидели меня с самого начала. – С Люсиндой? – Ванда зажимает рот ладонью. – Господи! Мерзкий, мерзкий мальчишка. Когда он чему-нибудь научится? – Похоже, новость окончательно сразила ее. – Поппи, мне это крайне неприятно. Магнус… ну что я могу сказать? Он дисфункциональная личность. |
