— Ах ты!.. Кусаться?! — воскликнула она изумлённо и разгневанно. — Маленькая дрянь!

«Молодчинка, — усмехнулась я про себя, приятно удивлённая отпором Ханны. — Так её, эту гадину!»

Но это только разъярило вампиршу. Она грубо навалилась на Ханну и принялась жёстко насиловать её рукой, а та плакала и пыталась оттолкнуть маркизу. Мне очень хотелось стукнуть кровососку по затылку, но я понимала: рано, подходящий момент ещё не настал. Но как-то оградить Ханну от неприятной ей маркизы следовало, и я сказала:

— Мадам, полегче бы вы, а? Если девушке не нравится, насилие ни к чему.

— Заткнись, — прошипела в ответ та. — Это не насилие, а жёсткий секс.

— А по мне — так насилие, — не согласилась я. — И делать Ханне больно я не позволю.

Оставив Джессику неудовлетворённой, я оттащила маркизу от Ханны, вдавила её в постель и проделала с ней то, что она секунду назад делала сама. Всё произошло так молниеносно, что вампирша и пикнуть не успела — только ахнуть, когда я в неё вошла.

— Ну, как вам нравится жёсткий секс, госпожа? — ухмыльнулась я с издёвкой. — Жалеете, что со мной связались?

Она рычала и стонала, скалила клыки, но подчинялась. Это было ей в новинку и — неожиданно понравилось. А я перевернула маркизу на живот, выдернула из своих брюк ремень и с упоением отхлестала её по изнеженным ягодицам.

— Небольшой бэдээсэмчик, — прорычала я. — Чтобы мадам знала, что обижать девушек нехорошо!

— Аааа, чёёёёрт, — застонала она. — Дрянной парниша, мне же больно!

— Ханне тоже было больно, — нравоучительно сказала я.

— Ладно, ладно! — сдалась она. — Ханна, лапушка, прости. Видимо, мы с тобой друг другу просто не подходим. — И захныкала, подкатываясь к блондинке: — Джес, сладкая, пожалей свою госпожу, ей набили попку…

Джессика приняла её с распростёртыми объятиями, обласкала, обцеловала, и они принялись возиться друг с другом снова. Мне же нужно было поскорее успокоить Ханну, которой, похоже, вообще всё это разонравилось. Преодолев лёгкое сопротивление, я осушила поцелуями её слёзы и прижала к себе.

— Просто полежим, если хочешь, — предложила я.

Лежать, прильнув друг к другу, она не отказалась. Похоже, она доверяла мне, и это было приятно и трогательно — достаточная причина, чтобы не дать девушку в обиду. Я снова понемногу начала её ласкать — осторожно, нежно, пядь за пядью восстанавливая разрушенное маркизой. Она не особо отвечала, но и не отталкивала — и то ладно.

— Ну, малыш, я не сделаю тебе больно, — прошептала я, целуя её.

Ханна понемногу оттаивала и начала робко поглаживать меня. Ей нравилось, что и как я с ней делаю, а Джессике нравилось кувыркаться с маркизой. Увлекшись поцелуями, я упустила момент, когда вампирша всё-таки цапнула блондинку. Её пальцы ублажали Джессику, а пасть сосала кровь из её шеи. А глаза Ханны были закрыты, на губах играла долгожданная улыбка, и она не видела, что её подругу кусают — и слава Богу, иначе она, наверно, закричала бы.

Есть один момент, когда вампир становится в какой-то степени уязвим, и это — укус. Увлекшись процессом высасывания крови, он на краткое время забывается, ничего не видя вокруг себя, и вот тут-то его и можно брать тёпленьким — умеючи, конечно. Джессика, укушенная в момент оргазма, не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, было уже поздно.