|
Троэльс Хартманн выглядел удивленным, как и дама, сидящая рядом с ним. Кирстен Эллер. Полноватая женщина с предвыборных плакатов. Сейчас она не улыбалась. Она не любила, когда ее отрывали от дел. — Простите, — сказала Лунд политику в отглаженной синей рубашке, — но нам необходимо поговорить. Минутой позже Кирстен Эллер оказалась у окна на диване, откуда она не могла слышать беседу. Хартманн пытался объясниться: — Если пресса подумает, будто я лгу… — Это дело об убийстве. Вся информация конфиденциальна. Мы не можем упускать наши шансы… — А как же мои шансы? Он был необычным человеком: сполна одарен харизмой политика, окутан аурой беспечной искренности. И умудрился задать свой вопрос без видимого смущения. Ожил ее мобильник, она выхватила его из сумки, вздохнула, увидев номер, но тем не менее ответила: — Бенгт? Давай я тебе перезвоню. Звуки молотка на заднем фоне. — Я дома. Пришли плотники. Какое дерево ты бы хотела для сауны? Лунд нахмурилась. Хартманн пока терпеливо ждал. — А какое дерево обычно используют в саунах? — Сосну. — Прекрасно, сосна подходит. — Но это зависит от… — Не сейчас. Я перезвоню тебе. Отбой. Хартманн уже направлялся к женщине, сидящей на диване в его кабинете. Лунд поймала его за локоть, посмотрела прямо в глаза. Было в них что-то… — Мы поймаем его очень скоро. Пожалуйста, не мешайте нам. — Как скоро? Сегодня? — Надеюсь. Хартманн медлил. Наконец сдался: — Ладно. Я подожду. Но только один день. — Спасибо, — сказала она. — Полярная сосна. Лунд остановилась. — Полярная сосна. Она лучше подходит для сауны, чем обыкновенная. Меньше смолы. — Вот как. В двери возник Майер, пора было уходить. Кирстен Эллер улыбнулась, когда Хартманн наконец вернулся к ней: — Плохие новости, Троэльс? — Вовсе нет. Все прекрасно. Она не спускала с него внимательных глаз. — Правда? А мне показалось, что вы встревожены. — Да нет же, это мелочь. — Если я развожусь с Бремером, то взамен мне нужна свадьба, а не интрижка на три дня. — Разумеется, — согласился он, энергично кивая. — И это подразумевает честность во всех вопросах. Хартманн улыбнулся ей: — У нас нет никаких проблем, Кирстен. Может, приступим к делу? В начале третьего Пернилле и Тайс Бирк-Ларсен стояли на сером тротуаре возле фонтана и смотрели, как на площадку выбегают дети, закутанные в теплые куртки, шапки и варежки, с рюкзаками за спиной, с яркими воздушными змеями в руках. Вторник. Да, по вторникам они всегда что-то мастерили. Эмиль семи лет, с короткими светлыми волосами, и шестилетний Антон, рыжий, каким был когда-то его отец. Они бросились к родителям вприпрыжку, поднимая змеев повыше в надежде, что их подхватит холодный предзимний ветерок. У Эмиля был красный змей, у Антона желтый. — Почему папа с тобой? — тут же поинтересовался Эмиль. Вышли на серую улицу, встали на переходе, подождали, пока все машины проедут, перешли дорогу, бережно сжимая маленькие ручки. Антон хотел знать, нельзя ли поехать в парк запускать змеев, и надулся, когда мама сказала «нет». Над ними нависало темное тяжелое небо. Стали складывать вещи мальчиков в машину. |
