– И возможно, – подхватил Дао Гань, – Бань застал убийцу в доме и так испугался, что ринулся бежать оттуда, забыв обо всех ценностях.

– Да, – поглаживая бороду, медленно произнес судья Ди, – это похоже на правду. В любом случае мы должны взять этого Баня как можно скорее.

– И взять живым! – возбужденно сказал Дао Гань. – Если я прав, он может привести нас к настоящему убийце!

Внезапно дверь кабинета открылась, и вошел старик – домашний слуга судьи Ди. Судья удивленно посмотрел на него.

– В чем дело? Почему ты здесь?

– Ваша честь, – ответил тот, – прибыл гонец из Дайюаня. Ваша старшая жена спрашивает, не могли бы вы уделить ей немного времени.

Судья встал.

– Что ж, встретимся здесь вечером, – сказал он помощникам. – И вместе пойдем на обед к Чжу Да‑юаню.

Вместе со старым слугой он вышел из кабинета.

Глава четвертая

Судья Ди присутствует на охотничьей пирушке; торговца древностями арестовывают по подозрению в убийстве

Вскоре после наступления темноты шестеро приставов стояли в ожидании судьи во дворе управы. Заметив, как они пытаются согреть руки о фонари, которые держат в руках, начальник усмехнулся:

– Ничего, ребята, скоро отогреетесь! Достопочтенный Чжу Да‑юань о нас тоже не забудет, нам обязательно подадут на кухне хороший обед!

– Да, и хорошо бы вино было, – в предвкушении обеда добавил самый младший пристав.

У дверей появился судья со своими четырьмя помощниками. Староста приставов крикнул носильщикам, чтобы подавали паланкин. Судья сел внутрь вместе с Хуном и Дао Ганем, и тут же конюший привел лошадей для Ма Жуна и Цзяо Дая.

– Ваша честь, мы заедем по дороге за Лань Дао‑гуем, хорошо? – сказал Цзяо Дай.

Судья кивнул головой, и носильщики пустились в путь быстрым шагом.

Откинувшись на спинку кресла в паланкине, судья рассказал Хуну и Дао Ганю, что гонец из Дайюаня привез неприятные известия: у старшей жены судьи серьезно заболела матушка, и она отправляется к ней вместе с детьми, а также со второй и третьей женами судьи. Путешествовать в это время года тяжело и небезопасно, но другого выхода нет – матушка уже на восьмом десятке, и оставлять ее одну нельзя.

Дао Гань и десятник Хун выразили судье свое сочувствие; судья тепло поблагодарил их и заговорил о другом.

– Этот обед сегодня пришелся как нельзя некстати! Мои домашние уезжают как раз сегодня вечером, а я не смогу проследить за сборами. Но Чжу все‑таки один из самых важных людей в городе, и, отмени я внезапно свой визит, я обидел бы его и дал пищу для слухов.

– Ма Жун мне говорил, – сказал десятник, – что Чжу готовит торжество в главной зале своего дома и что ожидается нечто невероятное. Приятный он человек, Чжу. Веселый. Ма Жун и Цзяо Дай в восторге от его охотничьих пирушек, не говоря уж о количестве спиртного, которое там подается!

– Интересно, как ему удается быть таким веселым! – пробурчал Дао Гань. – Восемь жен на руках, и как он только справляется!

– Видишь ли, – ответил ему судья Ди, – у него ведь нет детей. Представь себе, как он мучается от мысли, что некому будет продолжить его род! Да и потом, Чжу – здоровый, сильный мужчина, так что вряд ли гарем ему служит только для украшения дома…

– Чжу Да‑юань богат, но не все можно купить за деньги! – философски заметил Хун и, помолчав немного, добавил: – Ваша честь, должно быть, будет очень скучать без жен и детей в эти дни…

– Да нет, ведь с этим убийством я все равно не нашел бы времени для семьи, – ответил судья.