Ма Жун и Цзяо Дай переглянулись; Ма Жун покачал головой.

– Должен признаться, ваша честь, – сказал он, – что я вчера несколько перебрал наливки. Ничего особенного я не заметил. Может, Цзяо Дай что‑нибудь заметил?

– Я заметил только общее веселье, – улыбнулся Цзяо Дай. – И сам отлично повеселился.

Дао Гань задумчиво наматывал на палец прядь волос.

В конце концов он сказал:

– Мне эти настойки не особенно по вкусу… К тому же я почти все это время разговаривал с Лань Дао‑гуем, а он вообще не пьет. Но я наблюдал за остальными и могу сказать, ваша честь, что это был просто хороший, веселый обед. – Судья промолчал. Подумав, Дао Гань прибавил: – Но вот что мне рассказал Лань, когда мы заговорили об убийстве: Е Бинь, говорит он, не способен обидеть и мухи, зато его братец Е Дай – злой, жестокий человек.

– Вот как? И почему он так думает? – быстро спросил судья.

– Несколько лет назад Е Дай хотел стать его учеником. Но уже через неделю Лань отказался учить его: Е Дай потребовал, чтобы Лань показывал ему только приемы борьбы, и совершенно не желал вникать в духовные премудрости. Лань говорит, что Е Дай очень силен, но норов мешает ему стать хорошим борцом.

– Интересно, – отозвался судья Ди. – А что еще Лань говорил?

– Да больше ничего, в общем, – сказал Дао Гань, – он потом стал показывать мне фигурки из «семи кусочков».

Судья удивленно проговорил:

– «Семь кусочков»? Но это же детская забава! Я помню, что играл в них, когда был маленьким. Это когда разрезаешь квадратный лист бумаги на семь частей, а потом складываешь разные фигурки, так ведь?

– Да, – смеясь, ответил Ма Жун. – Это любимая игра Ланя. Он любит повторять, что это никак не детская забава, что человек таким образом учится сосредоточиваться и проникать в суть вещей.

– Лань может, не задумываясь, выложить из семи кусочков все, что ни попросите, – добавил Дао Гань. – Смотрите, как надо разрезать бумагу…

Он взял квадратный лист и разрезал на семь частей.

– Я попросил изобразить пожарную каланчу, и вот что Лань выложил:

Тут я подумал, что это слишком просто, и попросил выложить скачущую лошадь. Он выложил вот так:

Тогда я заказал женщину на коленях, которая выслушивает приговор в суде.

Наконец я попросил выложить пьяного пристава и танцовщицу. Лань и это сделал.

И тут я сдался окончательно!

Голос Дао Ганя потонул во взрыве смеха. Отсмеявшись, судья сказал:

– Что ж, раз никто из вас ничего не заметил, значит, мне просто что‑то померещилось из‑за плохого самочувствия… А у Чжу огромный дом. Я чуть не заблудился в коридорах и внутренних двориках!

– Их семейство живет в этом доме испокон веку, поколение за поколением. В таких старых домах иногда действительно бывает не по себе, – заметил Цзяо Дай.

– Дом‑то огромный, но интересно, хватает ли места для всех многочисленных жен и наложниц? – насмешливо спросил Ма Жун.