– Могла твоя жена смазать лак? – спросил судья, отставляя чашку.

– Ни в коем случае, ваша честь. – Бань Фэн слабо улыбнулся. – Я не раз предупреждал ее, да она и сама знала, что лаком можно обжечься. Несколько месяцев назад сюда пришла вдова Лу, хозяйка магазина тканей, с таким ожогом и спросила, как его лечить. Вся рука у нее была в волдырях – просто ужас! Я ей посоветовал…

– Откуда ты знаешь эту женщину? – перебил Баня судья.

– В детстве она жила с родителями по соседству со мной, в восточном квартале. Но мы не общались с тех пор, как она вышла замуж. И не то чтобы я об этом сожалел, – в этой семье все женщины нехорошие. Отец‑то ее был хорошим купцом, а мать – татарка да вдобавок колдунья. Дочка пошла в нее – вечно она то варила какие‑то зелья на кухне, то заклинания какие‑то бормотала… Она знала, куда я перебрался, вот она и пришла ко мне посоветоваться насчет ожога. И, кстати, тогда же она мне сказала, что ее муж скончался.

– Интересно! – сказал судья, взглянув на Баня с искренним сочувствием и теплотой. – Бань Фэн, теперь я знаю, кто совершил это преступление. Но преступник – душевнобольной человек, и поэтому он опасен вдвойне. Заделай ставни и запри дверь на все замки. А утром приходи в суд. Там ты все узнаешь.

Совершенно сбитый с толку Бань Фэн открыл было рот, чтобы задать вопрос, но судья не дал ему заговорить. Он поблагодарил за гостеприимство и быстро вышел.

Глава четырнадцатая

Молодая вдова приходит в суд; ее наказывают за непочтительное поведение

Ма Жун, Цзяо Дай и Дао Гань ждали судью в кабинете. Одного взгляда на них хватало, чтобы понять: никаких хороших новостей у них не было.

– У господина Чжу Да‑юаня был замечательный план, – печально сказал Ма Жун, – но мы так ничего и не добились. Они с Цзяо Даем составили список всех учеников Ланя, и бывших и нынешних, но и от него не оказалось никакого толку. – Он достал из рукава и подал судье исписанный лист бумаги и продолжал, пока судья изучал список: – В доме тоже не нашли ничего, что могло бы помочь. Зато мы поговорили с его учеником, и мальчик нам кое‑что рассказал.

Судья слушал вполуха, больше думая о том, что произошло сегодня в доме Баня, но тут он заинтересовался.

– И что же? – спросил он.

– Он сказал, что однажды вечером совершенно случайно подслушал разговор своего учителя с женщиной!

– С какой женщиной?

– Он не знает. Мэй Чжэн не видел ее, только слышал голос, и голос показался ему незнакомым. Он не разобрал слов, но понял, что женщина сердится. Этот Мэй Чжэн – честный малый, ему и в голову не пришло подслушивать чужой разговор.

– Но это по крайней мере доказывает, что у Ланя была какая‑то женщина! – сказал Дао Гань.

Судья ничего не сказал.

– Где Хун? – спросил он.

– Он должен был пойти на рынок и допросить там юношей из бани, но собирался вернуться к ужину, – ответил Дао Гань.

Трижды ударил гонг, возвещая начало вечернего заседания.

– Пора, – хмуро сказал судья Ди. – Я вызывал в суд вдову Лу, у которой при подозрительных обстоятельствах умер муж. Я хочу задать ей несколько вопросов и отпустить, вряд ли это займет много времени. Мне нужно еще рассказать вам, что я обнаружил в доме Бань Фэна. Похоже, его дело закончено!

Все трое набросились на судью с вопросами, но он остановил их.

– После заседания, – сказал он. – Придет Хун, и я все расскажу.

Он встал, надел мантию и вышел вместе с сыщиками.

В зале суда снова собралась целая толпа народу: все хотели узнать, как продвигается следствие по делу об убийстве Ланя.