– На этой доске, – сказал судья, – вы видите шесть кусочков из семи. Так они лежали на столе в комнате Ланя, когда нашли тело. – Судья взял со стола картонный треугольник и продолжал: – Седьмой кусочек – треугольник – был зажат у него в руке. Лань выпил отравленный чай, и у него пропал голос. Он не мог позвать на помощь, но последним усилием он все же попытался сообщить, кто его убийца. Перед ним на столе лежали «семь кусочков», и он выложил из них фигурку. Однако при падении он задел ее рукой, и три кусочка бумаги сместились. Но если поставить их на место и добавить недостающий треугольник, мы получим цельную фигурку. Смотрите!

Судья встал, отколол три кусочка от доски, приколол их по‑другому и добавил треугольник.

Зрители, затаив дыхание, наблюдали за действиями судьи. Увидев, как на доске возникла кошка, они все разом в изумлении выдохнули.

– И с помощью этой фигурки, – закончил судья, – Лань Дао‑гуй указал на вдову Лу.

– Ложь! – внезапно раздался голос вдовы.

Вырвавшись из рук приставов, она встала на четвереньки.

Ее лицо перекосилось, но, превозмогая боль, она проковыляла к доске, протянула руки и поменяла местами кусочки картона.

– Смотрите, – хрипло прошептала она. – Вот что это такое.

Она отколола большой треугольник и переместила его вниз.

– Лань выложил птицу… – Она говорила с огромным трудом. – Он вовсе не хотел… никого выдавать.

Ее лицо побелело, и она упала на пол перед доской.

– Да это чудовище, а не женщина! – пробурчал Ма Жун, когда они все собрались в кабинете судья.

– Она ненавидит меня, – сказал судья Ди. – Меня и все, что я защищаю. Она зла и жестока, но тем не менее я не могу не восхищаться ее умом и силой духа. Подумать только, она одна увидела в разрозненных кусочках фигуру птицы, и это при том, что она была полуживая после порки!

– Да, она необыкновенная женщина, – сказал Дао Гань. – А иначе Лань Дао‑гуй никогда бы не обратил на нее внимания.

– Эта необыкновенная женщина поставила нас в очень трудное положение, – хмуро произнес судья Ди. – Мы не имеем оснований настаивать на обвинении ее в убийстве Ланя, но должны доказать другое, – что она имела отношение к смерти мужа. Позовите‑ка Го!

И когда Дао Гань привел Го, судья сказал:

– Го, помните, позавчера вы говорили, что, когда умер Лу Мин, вам показались странными глаза на его лице? Вы еще сказали, что сильно выпученные глаза могут быть следствием удара по голове. Но даже если допустить, что вдова подкупила Квана, то все равно мне непонятно, как могли не заметить рану на голове, скажем, брат Лу Мина или похоронщик? Они ведь обряжали тело!

Го покачал головой.

– Ваша честь, – ответил он, – крови могло не быть, если удар был нанесен каким‑нибудь тупым орудием. Например, это мог быть молоток, обернутый толстой тканью, или что‑нибудь в этом духе.

– Вскрытие, естественно, выявило бы перелом черепных костей, – произнес судья. – Но допустим, что наше предположение неверно. Вообще, скажите, какие следы насилия можно найти на теле, учитывая, что с момента смерти прошло уже пять месяцев?

– Очень многое зависит от того, – ответил горбун, – в каком гробу и в какой земле пролежало тело.