Губы его скривились; он залпом осушил свою чарку.

– Судить со стороны, когда речь идет об отношениях между супругами, – сказал судья Ди, – дело трудное. Верю, что у вас имеются серьезные основания для подозрений. Но я вовсе не уверен, что с Фаном была ваша жена. Я даже не уверен, что она на самом деле погибла. Вам лучше моего должно быть известно, какова она, ваша жена, и в каких делах она может быть замешана. Если это так, я советую вам сообщить об этом теперь же. Ради ее благополучия, да и ради вашего тоже.

Ку метнул на судью острый взгляд, и тому показалось, что в глазах судовладельца загорелся огонек страха. Однако голос Ку не дрогнул:

– Я сказал вам все, что знаю, ваша честь.

Судья Ди встал.

– Похоже, снова будет туман, – проговорил он. – Мне пора идти. Благодарю за превосходное угощенье!

Ку проводил его до паланкина, и носильщики понесли судью обратно, через весь город, к восточным воротам. Они все прибавляли шаг, мечтая поскорей добраться до вечерней порции риса.

Стража в храмовых воротах удивилась, снова увидев судью.

Первый двор был пуст. Сверху, из главного здания, доносилось монотонное пение. Очевидно, братия совершала вечернее богослужение.

Молодой монах вышел к судье. Он был довольно угрюм, сообщил, что настоятель и Хой‑пен правят службу, и предложил проводить судью в покои настоятеля и напоить чаем.

Молча они шли через пустынные дворы. На третьем дворе судья замедлил шаг.

– Задний притвор горит! – вскричал он.

Густые клубы дыма и красные языки пламени вздымались над двором, расположенным ниже.

– Это собираются кремировать сборщика Цу‑хэя, – ухмыльнулся монах.

– Я никогда не видел, как это делается! – воскликнул судья Ди. – Идемте туда, я хочу взглянуть.

Он двинулся было к лестнице, но монах схватил его за руку.

– Чужим запрещено видеть этот обряд!

Судья Ди стряхнул его руку.

– Ваша молодость – единственное оправдание вашему невежеству, – произнес он ледяным тоном. – Вам должно быть известно, что вы имеете дело с судьей. Ведите меня.

Во дворе перед задним притвором в жерле огромной печи пылал огонь. Возле нее не было никого, кроме одного‑единственного монаха, сосредоточенно работающего мехами. Глиняный сосуд стоял возле печи. Рядом судья увидел немалых размеров продолговатый короб из красного дерева.

– Где же покойник? – спросил он.

– Вот в этом коробе он и есть. – Голос монаха не стал приветливей. – Сегодня после полудня его принесли на носилках люди из управы. Сначала сожгут, а пепел соберут вон в ту посудину.

Жар стоял невыносимый.

– Ведите меня к покоям настоятеля! – коротко бросил судья.

Монах довел его до каменной террасы и отправился за настоятелем. Про обещанный чай он как будто вовсе забыл. Судья Ди не возражал; он стал прогуливаться по террасе, вдыхая прохладный влажный дух, исходивший из расселины, особенно приятный после страшного печного пекла.

Вдруг до него донесся приглушенный крик. Судья остановился, прислушался. Ничего, кроме рокота воды в расселине. Затем крик повторился, стал громче и завершился стоном. Исходил он из пещеры Майтрейи.

Судья ступил на деревянные мостки, ведущие к устью пещеры.