Плечи, бедра, руки, ноги — все дергалось в разные стороны. Глядя на ее нетвердую поступь, Хоуз еще раз подумал, что, несмотря на все уверения Вирджинии, в бутылке, наверное, какая-то другая жидкость. А вдруг все-таки нитроглицерин? Тогда всем надо быть крайне осторожными. Нитроглицерин порой взрывается от одного дуновения. А иногда…
Хоуз погрузился в раздумья.
Нитроглицерин или вода?
Вам задали вопрос, сэр, отвечайте!
Быстрым движением Вирджиния извлекла из кармана своего пальто револьвер Бернса, вернулась к столу, поставила на него бутылку, открыла ящик и бросила револьвер туда, где лежали остальные.
— Значит, так, — обратилась она к Брауну. — Попрошу-ка револьвер…
Браун не шелохнулся.
— В бутылке нитроглицерин, — пояснила Вирджиния. — Револьвер, и поживее!
Браун вопросительно смотрел на Бернса.
— Делай, как она говорит, Артур, — сказал лейтенант. — Сейчас она тут главная.
— Что ты затеяла? — спросил ее Браун.
— Не твое дело, — отрезала Вирджиния. — Давай оружие и заткнись.
— Лихая дамочка! — сказал Браун.
Пристально глядя на Вирджинию, он подошел к столу. Отстегивая кобуру и передавая револьвер Вирджинии, Браун все пытался понять — надо ли считать ее ненавистницей.
Он чуял ненависть за милю и мог безошибочно определить, будет ли человек, на которого он взглянул, строить отношения с ним, Артуром Брауном, исключительно по расовому признаку. Артур Браун был негром. И очень нетерпеливым человеком. Он давно уже пришел к выводу, что сочетание его цвета кожи с фамилией — черт его знает, было это случайностью или нашелся остряк-плантатор, который нарочно дал ее предку Артура, — лишь утяжеляло и без того нелегкое бремя цветного человека. С нетерпением ждал он привычного оскорбления или наглого замечания — и, как правило, долго ждать не приходилось. Хотя, конечно, исключения тоже бывали. Сейчас, выкладывая кобуру с револьвером на стол, Браун ждал, что же произойдет на сей раз. Однако на лице Вирджинии Додж он не мог прочитать ровным счетом ничего. И Брауну не терпелось выяснить, как у этой дамочки обстоит дело с ненавистью.
Вирджиния между тем затолкала револьвер Брауна в ящик.
— А теперь двигай, — распорядилась она. — В тот конец комнаты.
— Разреши хоть лейтенанту доложиться, — попросил Браун.
— Лейтенант! — крикнула Вирджиния. — Подойдите сюда.
Бернс подошел.
— Он хочет доложиться вам. А я послушаю. На всякий случай.
— Как дела? — спросил Бернс.
— Никак, — ответил Браун. — И вообще вряд ли что-нибудь из этого выйдет.
— Почему?
— Когда я ушел из швейной мастерской, то заглянул в кондитерскую купить пачку сигарет и разговорился с хозяином. Он сказал, что в районе много ограблений. В основном грабят швейные ателье.
— Интересно…
— Но он сказал, что скоро это кончится. И объяснил почему.
— Почему же?
— Потому что — я передаю его слова — сейчас в задней комнате швейного ателье на этой улице засел легавый и ждет, когда появится налетчик. Вот что сообщил мне хозяин кондитерской.
— Ясно.
— Раз он об этом знает, то и все остальные торговцы на этой 'улице тоже в курсе. Л коли так, то знают об этом и все их покупатели. Значит, можно биться об заклад, что и грабителю все известно. Номер не прошел, Пит. Придется придумывать что-нибудь другое. |