|
И я его понимал. Ну что за удовольствие быть командиром перестарков, гражданских шпаков, которых неизвестно зачем вызвали на переподготовку и, что совсем уж непонятно, привезли не в обычную в/ч, а в этот тренировочный центр, предназначенный для элитных десантных войск. А выправка! Глаза бы не смотрели! На одном солдатская роба второго срока носки висит как на вешалке (это на Мухе), у двух других руки из рукавов торчат (у Артиста и Дока). Лишь на мне и Боцмане хэбэшка сидела более‑менее сносно, мы были стандартного размера.
Да, я его понимал. И Док тоже. Он поймал мой взгляд и усмехнулся. И тут же в его физиономию нацелился указующий перст младшего лейтенанта Ковшова. – Была команда «смирно»! Или была команда «вольно»? Ты, жирный, я тебя спрашиваю! А вот это было несправедливо. Совершенно несправедливо. Док был плотным, да. Но жирным? После четырехмесячной стажировки на Кубе в лагере для подготовки палестинских террористов? Нет, жирным он не был. И я бы, пожалуй, на месте Дока обиделся. Но он лишь выкатил грудь колесом и гаркнул, пожирая глазами отца‑командира: – Никак нет! – То‑то! – сказал командир Ковшов. – Продолжаю. Я видел, на каких тачках вы сюда приехали. Я видел, в каких шмотках вы были. Я не знаю, кто вы такие и чем занимались на гражданке. И знать не хочу. Но знаю, чем вы будете заниматься здесь. Мне приказано в кратчайший срок: сделать из вас настоящих солдат. – Он скептически оглядел нас и поправился: – Нормальных солдат. И я выполню этот приказ. Начнем с пятикилометровых пробежек. Одна утром, вторая вечером. Потом будем прибавлять. Максимум через две недели вы пройдете тридцать километров по пересеченной местности с полной выкладкой за два часа пятьдесят минут. А кто не уложится в норматив, тому лучше в лагерь не возвращаться. Я понятно выразился? Ты, недомерок, к тебе вопрос! – указал он на Муху. – Так точно, товарищ майор! – рявкнул Муха. – Младший лейтенант, – сухо поправил Ковшов. – Да ну? – поразился Муха. – А такие звезды! Извините, товарищ младший лейтенант, я не хотел вас обидеть. Ковшов помолчал, раздумывая, как отреагировать на это нахальное заявление. И решил, видно, что не стоит изощряться. – Я тебе это припомню! – пообещал он Мухе. Артист засмеялся. Ковшов перевел на него командирский взгляд. – И тебе тоже. Смирно! Давайте знакомиться. Рядовой Пастухов! Я сделал шаг вперед: – Я. – Рядовой Перегудов! – Я. – Рядовой Хохлов! – Я. – Рядовой Мухин! – Я. – Рядовой Злотников! Артист молчал. – Рядовой Злотников! – повторил Ковшов. Артист лениво шагнул вперед и ответил: – Ну, я. – Ты! Ты как, твою мать, отвечаешь?! Как отвечаешь командиру?! – Не пузырись. Я не рядовой Злотников. Я рядовой запаса Злотников. Чувствуешь разницу? – Херши! – возразил младший лейтенант Ковшов. – Это для военкома ты рядовой запаса. А здесь – просто рядовой. Понял? Ты сейчас в армии, понял? И подчиняешься воинскому уставу, понял? А для непонятливых есть губа! И дисбат! – Не выступай, – посоветовал я Артисту. – Да пошел он!.. Тебя никогда не тянуло вернуться в армию? – Бывало, – сказал я. – Меня тоже. Но вот посмотришь на такое говно, и даже мысль об этом начисто отшибает. – Это кто – говно? – заинтересовался младший лейтенант Ковшов. – Ты, микромайор хренов, – ответил Артист. |
