|
Ермаков понимал причину этой поддержки. Г. нужно было показать президенту, что тот не ошибся в выборе, назначив Г. своим представителем в «Госвооружении», что при нем увеличится приток валюты от торговли оружием в бюджет и во внебюджетные фонды.
Ермаков не оценивал мотивы, которыми руководствовался Г. С него было довольно того, что ему дали возможность делать свое дело. И он его делал с присущей ему основательностью. Практическая реализация программы требовала огромной организационной работы. Ермаков спал по четыре часа в сутки. Никогда раньше он не работал с такой отдачей. Его труд был нужен России. Он работал для России и любил Россию, как врач любит спасенного им больного, как мать любит выстраданного ею ребенка. И вот теперь, когда программа вступила в решающую стадию… * * * – Это – правда? – спросил Юрий, прерывая молчание. – Что? – не понял Ермаков. Юрий кивнул на «ноутбук»: – Это. – Да, правда. – Тогда объясни – зачем? Нормально ведь жили, батя. А сейчас валяешься раненый. Хорошо хоть живой. За шесть «лимонов» могли и убить. Как твоего водителя. И ведь могут! Ради чего? – Да не знал я ни о каких миллионах, клянусь! Не веришь? – Верю. Хоть и не понимаю, как ты мог об этом не знать. – У меня нет привычки каждое утро проверять состояние моего банковского счета. Как ты на это вышел? – Случайно. От нечего делать. Дежурил ночью… Плохо, батя. Откуда на твоем счету эти миллионы – не знаешь. Кто в тебя стрелял – не знаешь. За что – тоже не знаешь. – Но я в самом деле не знаю! – Я про это и говорю. Ты же не контролируешь ситуацию. А это добром не кончается. Ермаков промолчал. – Что будем делать? – спросил Юрий. – Когда у тебя дежурство? – Завтра в ночь. – Езжай в управление. Прямо сейчас. Иди к начальнику и все ему доложи. Как влез в базу данных, как скачал информацию на дискету, как принес ее мне. Все, ничего не скрывая. – Но меня же посадят! – Если придешь сам, нет. Уволят. А это не самое страшное. У меня нет другого способа доказать тебе, что я не вор. С этими миллионами вышла накладка. С ней я разберусь. Информация на дискете – высшие государственные секреты. Но я имею к ним допуск. Так что преступления ты не совершил. Серьезный должностной проступок – да. Но не больше. – Что все это значит, батя? – Политика. Настоящая политика, а не телевизионная показуха для дураков. И сейчас решается самый главный вопрос. Не хочешь спросить какой? – Нет. Хватит с меня государственных секретов. – Ты все же спроси. – Ну, какой? – Кто будет следующим Президентом России. * * * Юрий ушел. Ермаков обессиленно откинулся на подушки. Сын был прав. Тысячу раз прав. Ситуация вышла из‑под контроля. Как машина на обледенелом шоссе. Только это была не автомобильная авария. Это была авиакатастрофа. И до удара о землю оставались секунды. * * * Ермаков дотянулся до тумбочки, взял трубку сотового телефона и набрал номер. – Это Ермаков, – сказал он. – Господин Джаббар, мне необходимо немедленно вас увидеть. * * * …Нифонтов остановил пленку. Спросил по интеркому помощника: – Лейтенант Ермаков приходил ко мне? – Нет, Александр Николаевич. – Звонил? – Нет. Нифонтов выключил интерком. – Не рискнул. Напрасно. Отец дал ему хороший совет. Струсил? Или понадеялся, что обойдется? – Давай дослушаем, – сказал Голубков. |
