* * *

В бывшем военном кабинете генерал‑майора Де Фракаса сидели инспектор Флинт, майор и несколько военных психологов. Все смотрели телевизор, нелепо стоявший в самом центре битвы при Ватерлоо. Дело в том, что покойный генерал – страстный коллекционер оловянных солдатиков – любил воспроизводить великие сражения на теннисном столе, выстраивая боевые порядки с безукоризненной исторической точностью. Покрытые пылью солдатики придавали дополнительный элемент сюрреализма тем причудливым образам и звукам, которые телекамера в соседнем доме передавала на экран. Сейчас Уилт вел себя так, словно у него произошел окончательный сдвиг по фазе.

– Совсем свихнулся, – заметил майор, наблюдая, как Уилт, искаженный до неузнаваемости выпуклым объективом, меняет свою форму и размеры наподобие посетителя комнаты смеха и с торжественным видом несет какую‑то ахинею. Даже Флинт не смог не согласиться с майором.

– А что, черт возьми, значит «Жизнь пристрастна к бесконечности»? – спросил он у психиатра доктора Фелдена.

– Одной фразы мало, чтобы составить какое‑либо определенное мнение, – ответил доктор.

– А по‑моему, вполне достаточно, – пробормотал майор. – Будто в окно дурдома заглядываем.

В телевизоре Уилт вопил что‑то про войну во имя Аллаха и смерть всем неверным. Затем, издав совершенно невообразимый звук, стал похож на деревенского кретина, подавившегося костью, и затем исчез на кухне. Немного спустя Уилт ужасным фальцетом затянул песню:

– В аду звенят колокола. Чертям нужна твоя душа!!!

Потом снова появился в поле зрения с ножом в руках и завопил:

– Мамаша!!! В шкафу крокодил сожрал твой плащ! Весь мир на крыльях летучей мыши ведет игуана сквозь снежную бурю.

Наконец он плюхнулся на кровать и захихикал.

Флинт перегнулся через перепаханную взрывами дорогу на столе и выключил телевизор.

– А то еще немного – и я сам рехнусь, – проворчал он. – Ну вот, все видели и слышали этого придурка. Теперь вопрос: что нам с ним делать?

– С точки зрения обычной политидеологии, – отозвался профессор Маерлис, – признаюсь, никаких аналогий не возникает.

– Это хорошо, – похвалил майор. Он до сих пор подозревал профессора в сочувствии террористам.

– С другой стороны, исследования записей, сделанных прошлой ночью, вполне определенно свидетельствуют, что Уилт обладает глубокими познаниями в теории терроризма и, возможно, участвует в заговоре с целью покушения на жизнь королевы. Вот только не пойму, при чем тут израильтяне?

– Не исключено, что виною всему паранойя, – высказал мнение доктор Фелден, – ведь перед нами типичный случай мании преследования.

– Не надо гадать. Вы прямо скажите, этот кретин свихнулся или нет? – спросил Флинт.

– Сложно сказать. Прежде всего, возможно, что сказывается побочное действие препарата, который ему вчера дали. Я спросил у так называемого медика, который выписал Уилту эту дрянь, из чего она состоит. Оказывается, в ее состав входят три части валиума, две амитала натрия, часть бромида и еще что‑то, что он называет букетом лауданума<Настойка опия  >. Я не смог добиться от него, какова была доза, но то, что Уилт еще жив, свидетельствует о силе его организма.

– Многое говорит о качестве кофе из столовой.