В голове у Соколова сложился наконец весь замысел штаба вермахта. Срезать по лесу большое расстояние, провести незаметно туда батальон и под прикрытием русских танков начать атаку. При виде Т-34 командиры не отдадут приказ занимать позиции к обороне, скорее решат, что экипажи сбились с пути. А внутри бронированных машин тротил и взрывник-смертник, который одним движением уничтожит тысячи солдат и офицеров РККА. После неожиданного удара немецким стрелкам останется лишь добить раненых и увести по секретной дороге пленных.

Соколов спустился с картой вниз к своим:

– Смотрите, немцы приготовили себе проход через лес к нашей рокадной дороге, квадрату, откуда части армии выдвинутся в наступление к линии фронта.

Логунов всмотрелся в топографические знаки, надписи на немецком языке:

– Это, кажется, неподалеку, где расквартирован наш танковый батальон?

– Именно, и не только он. Наверняка сейчас к селу стянули и остальные части перед наступлением в сторону Гомеля. Во время передислокации и рассчитывают немцы нанести удар с правого фланга.

– Есть радиостанции в танках? – заволновался Омаев. – Срочно надо передать информацию в штаб! Когда фрицы задумали атаку? А если сегодня утром?

Алексей покачал головой:

– Радиоточки уничтожены, утром уже начинается операция. Не успеем. Если передавать информацию через нашу радиостанцию, есть вероятность перехвата. Мы на немецкой территории. И не забывайте, дорога с грузом займет не меньше шести часов.

В стену раздался условный стук, Бабенко, обеспокоенный долгим отсутствием товарищей, решил напомнить о себе.

– Так что решаем, ребята? Не бросать же все это добро здесь, в гараже. Давай-ка, Руслан, смени Сему, он там до костей продрог уже. А мы еще подумаем, как немцам рога обломать.

Когда заиндевевший Бабенко показался в гараже, он сразу же направился к любимым машинам, осматривая их, словно врач пациентов.

– Целехонькие, но у двух есть следы сварки, скорее всего снаряд попал, но не взорвался или повреждения были не сильными, так что немцы все починили оперативно, – он опустился на ледяной пол. – Проверю трансмиссию, подвеску.

Логунов с досадой хлопнул ладонью по траку:

– Хорошая же техника пропадает, Алексей Иванович. Эх, как нам пригодились бы эти танки.

Из-под днища отрапортовал механик:

– Все в рабочем состоянии!

Семен Михайлович вынырнул между гусениц, и на пару с Логуновым замер в ожидании решения командира. Соколов прекрасно понимал их сожаление. На фронте всегда дефицит деталей, исправной техники, боеприпасов. Танкисты свою машину холят, как полноценного члена экипажа, это их боевой товарищ, бронированная крепость, оружие. А тут стоят три готовые к запуску «тридцатьчетверки», над которыми трудились долгие часы женщины на Челябинском или Омском заводе, чтобы погибнуть ради целей гитлеровской армии.

– Может быть, уедем на них? – робко предложил Бабенко, он не мог себе даже представить, что оставит машины немцам.

– Только если до первого поста. Мы обстрелом аэродрома такой шум наделали, уверен, что сейчас немцы усилили бдительность. А здесь три машины, и мы не такие искусные водители, как вы, Семен Михайлович, по пересеченной местности не проведем танк.

– Да сейчас и я не смогу, – развел руками сержант. – Снег припорошил все, не разглядеть, что под гусеницами.

– Как же мы тогда «семерку» нашу поведем через лес? Когда шли в тыл к немцам, еще снегопадов не было, а сейчас весь наш путь припорошило! И ориентиры мои под снегом.