|
Она наслаждалась его мастерством, когда Барри напрягся, пробормотав что-то подозрительно похожее на «я тебя люблю», и задрожал в собственном освобождении. Но этого просто не могло быть. Даже если он и сказал, что любит ее, она прекрасно понимала, что нельзя всерьез воспринимать то, что мужчина говорит в пылу страсти. – Ты был бесподобен, – сказала она ему. – Следующий раунд за мной. – Это была лучшая ночь в моей жизни, – тихо проговорил он в темноту. Если она ответит, Барри поймет, что она любит его, услышит это в ее голосе. А что может быть страшнее для мужчины, чем узнать, что женщина думает о любви, тогда как единственное, о чем думает он, это секс? Поэтому она промолчала, а через некоторое время ее веки отяжелели, словно налитые свинцом. Если они сейчас же не уйдут отсюда, она может уснуть. – Который час? – Мм… не знаю. Четыре? Пять? – Нам пора. – Еще нет. Для меня нет лучшего места, чем здесь, с тобой. А поскольку Меган чувствовала то же самое, она вздохнула, смакуя ощущение обнимающих ее рук… и уснула. Голоса. Свет. Опять голоса. Спросонья Меган не могла понять, где она, прежде чем до нее дошло, что происходит. Рука, обнимающая ее, сжалась, и негромкое чертыхание Барри напомнило ей, с кем это происходит. Мамочки! Она голая на диване в штаб-квартире конгрессмена Гэллоуэя, и сюда сейчас войдут люди. – Барри! – Шш… Мы выкрутимся. Одевайся. О, ну еще бы. Меган вскочила с дивана. Первыми она схватила свои джинсы и белье. Она не решалась взглянуть на Барри, потому что истерический смех готов был прорваться из нее. Она бы ни за что и никогда в жизни не поверила, что может оказаться в подобной ситуации. Это было нереально. – Вы уверены, что мы не можем войти? – послышался чей-то голос. – Вы что, телевизор не смотрите? Здесь же полицейская лента. Нам надо дождаться, когда они приедут и скажут, что можно войти. – Ну что, есть желающие сбегать за кофе? Меган втиснулась в лифчик. – Что они здесь делают? Сегодня же суббота! – проговорила она одними губами. Барри замер, словно к месту прирос, и уставился на нее. Лестно, да только не вовремя. Она жестом показала на его рубашку, валяющуюся вместе с ее майкой. Может, им удастся незаметно выскользнуть через заднюю дверь? Меган схватила кроссовки, запихала все – она надеялась, что все, – в сумку и, как сумасшедшая, замахала Барри, уговаривая следовать за ней. Он покачал головой и посмотрел не нее. – Что? – Это был безмолвный крик. Он подошел, застегивая рубашку. – Будем вести себя так, как будто должны быть здесь, – прошептал он. – Ты имеешь в виду, мы ведем себя так, будто должны были взломать замок и заниматься сексом на диване? – Слишком многое выдает нас. – Его взгляд метнулся к ее волосам и подозрительно надолго задержался там. Побежав в ванную, Меган увидела себя в зеркале. Катастрофа! От геля и лака, щедро нанесенных в салоне, волосы склеились, став приплюснутыми с одной стороны и безумно торчащими с другой. Она смочила волосы и попыталась распушить одну сторону и пригладить другую. Почти без толку. Барри стоял в дверях и наблюдал за ней. Как он может быть таким спокойным, когда им грозит разоблачение? – Вот. – Он подал ей резинку, и Меган с благодарностью забрала волосы в привычный хвост. А потом он поцеловал ее. Восхитительно, но… – У нас нет времени… – Все образуется. – Он заправил одну более короткую прядь ей за ухо. – Доверься мне. – Кофе! – послышались снаружи бодрые голоса. – Это нам подсказка, – сказал Барри. |
