– Ты убил ее, сукин сын!

– Как и другие, она сама хотела умереть, клянусь! Желала или заполучить меня, или покончить с жизнью. Сама мне так говорила. Этой плаксивой телке лучше там, где она сейчас.

– Ты – маньяк, псих, больной на всю голову.

– Ладно, хватит болтовни! У меня нет времени. Сиди где сидишь и не двигайся.

Залески быстро подошел к столику. Он не спускал с Тартальи глаз, даже не моргнул ни разу. На столике стоял поднос, на нем – ведерко для льда. Тарталья наблюдал, как Залески вытащил оттуда бутылку с прозрачной жидкостью и наполнил до краев рюмку. Все так же целя пистолетом в Тарталью, он поставил рюмку на столик перед диваном и легонько, ногой, подвинул его к Тарталье.

– Пей, – приказал он. И заорал как бешеный: – Давай! – потому что Тарталья не шевельнулся.

Что же, черт побери, делать? В рюмке, без сомнения, наркотик. Если бы Залески подошел чуть ближе, тогда у Марка появился бы шанс. Но Залески, словно прочитав его мысли, отступил подальше и встал спиной к камину. В зеркале отражался его затылок. Тянуть время – ничего другого не остается. Тянуть время… Одна надежда – вот‑вот подоспеют полицейские.

Тарталья медленно наклонился и взял рюмку, ледяную и влажную на ощупь. Подняв ее, он заметил след губной помады и подумал: наверно, из нее пила Сэм.

– Да пей же! – опять заорал Залески. – Нет у меня времени любоваться, как ты тут выделываешься!

Тарталья поднес рюмку к губам, чуть притронулся к ледяной жидкости кончиком языка.

Водка – так ему показалось – слегка припахивала чем‑то чужеродным. Гидроксибутират безвкусен. Гадать, какая доза добавлена, нет смысла.

– Пей, говорю! Одним глотком. Как пьем мы, поляки!

Может, плеснуть водку в лицо Залески? Ослепить его хоть на секунду? Секунды вполне хватит, чтобы броситься на него и отнять люгер… Беда в том, что Залески не спускает с противника глаз. Если пистолет заряжен и в рабочем состоянии, то у Тартальи ни малейшего шанса… Покорно выпить водку? Тогда он отключится. И что станется с Сэм? Залески точно убьет ее. Убьет их обоих. Нужно продолжать тянуть время. Иного выхода нет.

– О чем ты писал Кэролин Стил?

– Это которая в «Кримобзоре» выступала?

– Ну да. Ты же посылал ей письма по электронной почте?

– Только не я. – Залески помотал головой с видом искреннего удивления. – С какой стати? Она не в моем вкусе.

Если Залески не отправлял сообщений, значит, это точно Кеннеди. Вот паршивец!.. Другой вопрос, выживет ли Тарталья, чтобы обеспечить Кеннеди заслуженное наказание.

– Сэм тоже не твой тип. Отпусти ее.

Залески расхохотался:

– Не мой тип? Интересная постановка вопроса. Я как‑то раньше не задумывался. Вряд ли у меня есть какой‑то определенный тип.

– Конечно же есть. Тебе нравятся девушки слабые и уязвимые. Одинокие, впавшие в глубокую депрессию. Готовые выполнить все, что ты пожелаешь. Немного похоже на власть, которую дает обладание оружием. Ты ощущаешь свою власть над ними, верно? Ощущаешь себя настоящим мужчиной.

Лицо у Залески застыло, он ткнул в воздух люгером:

– Хватит про девок! Пей!

– А так – ты же просто трус. Бесхребетный слюнтяй, импотент, который…

– Заткнись на хрен! Пей! – почти завизжал Залески.

– Хочешь, чтоб я выпил, так подойди и заставь.

– О‑о, какой ты у нас крутой! Киношек про копов насмотрелся? Но мы не в кино.