– А значит, Джемма тайно встречалась с этим парнем. Что ж, не она первая. Тем более, если у Крамера такие установки.

Донован кивнула:

– Надеюсь, Джемминой подружке Рози что‑нибудь известно. Джемма наверняка была с ним довольно близко знакома. Не стала бы она целоваться с первым встречным, я уверена! И не поверю, будто она просто подцепила кого‑то на улице или в интернет‑чате. У нее была весьма романтическая натура.

Официантка принесла их заказ. Тарталья едва успел взяться за нож с вилкой, как зазвонил его сотовый. Ответив на звонок, он послушал с минуту и резко захлопнул крышку.

– Черт! – Он поднялся, пожирая глазами нетронутую тарелку с лазаньей, пахнувшей невыносимо соблазнительно. – Это Дэйв звонил. Разыскал кое‑что в Джеммином компьютере. Говорит, очень и очень странная штука. Придется нам сейчас же возвращаться в отдел. – Он заметил, как вытянулось лицо Донован. – Послушай, ты поешь все‑таки. А потом догонишь меня. И попробуй уговорить официантку упаковать мою порцию в «собачий пакет».

6

Двадцать минут спустя Донован ворвалась в помещение отдела. В этот час длинная, с низким потолком комната, в которой обычно сидело больше тридцати детективов, входивших в команду Кларка, была на редкость пустынна и тиха. Заставленная столами, телефонами и компьютерами, днем она обычно гудела и кипела оживленной деятельностью, весьма напоминая бойлерную. Однако сейчас детективы, не входившие в оперативную группу Тартальи, разбежались по домам.

Тарталья примостился за передним столом, рядом с белой доской, и, грызя ручку, принялся читать ждавшие его внимания бумаги. Он сбросил куртку, распустил галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал рукава, словно устраиваясь тут на всю ночь. Лицо у него было встревоженное, и Донован терялась в догадках: любопытно, что же такое Уайтмен откопал в Джеммином ноутбуке? Сам Уайтмен стоял тут же, рядом с Тартальей, методично рассортировывая толстую кипу документов на отдельные стопочки и скрепляя их степлером. В команде он был новичком. Невысокий, упитанный, со свежим цветом лица, Уайтмен выглядел восемнадцатилетним, а было ему уже под тридцать.

Сразу вслед за Донован в комнату вошли сержанты Ник Миндередес и Карен Фини. Они только что вернулись из Илинга, где сбили ноги на поквартирном обходе.

– Рассаживайтесь, ребята, – бросил Тарталья, отрываясь от бумаг. – Еще минута, и мы приступим.

Умостив пакет с едой для Тартальи на бюро позади него, Донован подтянула стул и села между Миндередесом и Фини. Фини, чихнув три раза кряду, вытянула из кармана бумажный носовой платок и высморкалась. Глаза у нее слезились, она насквозь промокла, вид у нее был самый жалкий и совсем больной, она старательно куталась в тонкий плащик.

– Ты в порядке? – спросила Донован.

– Да устала просто, – отозвалась Фини. – Изматываешься на этих обходах вусмерть, да еще холодрыга стоит – не приведи господи! Паршивее работенки нарочно не придумаешь. Вон еще и туфля прохудилась, промокает.

Она говорила хрипло, в нос, и Донован подумала, что Карен, конечно же, подхватила простуду. А та извлекла из сумки маленькое зеркальце, внимательно посмотрела на себя, промокнула бледные щеки и стерла следы туши под глазами.

– Ты только взгляни на мои волосы! – Фини переместила внимание на ярко‑рыжие крутые мелкие кудряшки. – Стоило упасть капле дождя, и прощай вся моя красота! Что укладывала, что нет. Хорошо еще, на сегодняшний вечер я не планирую ничего завлекательного!

– Значит, нас уже двое, – откликнулась Донован. – У меня намечалось жаркое свидание с Джонатаном Россом, но я уверена: он поймет.

– Очень сожалею, леди, что вы ведете такую унылую житуху, – мрачно пробурчал Миндередес.