Донован пролистала бумаги к началу:

– Где бы Джемма и Том ни встретились, но их переписка началась, когда они уже были знакомы.

– Из чего ты такое вывела? – осведомилась Дикенсон. Она подтолкнула повыше на переносицу очки в тяжелой оправе и близоруко вгляделась в Донован. – Может, просто до того они часто болтали по интернету. Что бы там ни говорил Дэйв, а я все‑таки придерживаюсь своей теории, пока мы не услышим результатов из Ньюлендс‑парка.

Донован подняла листок с первым сообщением:

– Вот, взгляни на первое письмо Тома. Он спрашивает, как она себя чувствует, лучше ли ей. Спрашивает, будто знает, как она чувствовала себя прежде. Тон интимный, словно он обращается к любовнице или близкой подружке. Как‑то не верится, что это тон совершенно незнакомого человека.

– Верно, – подтвердила Фини, согласно кивая. – И она тоже в одном из первых сообщений пишет, что его голос показался ей таким успокаивающим.

– И спрашивает, может ли она позвонить ему еще, – подхватила Донован. – А по словам ее отчима, у Джеммы не было мобильника, так что, возможно, она разговаривала с ним с домашнего телефона.

– Телефонные звонки мы уже проверяем, – негромко бросил Тарталья и опять отвернулся к окну. Вид у него был отсутствующий, точно он слушал вполуха.

– Да, вероятнее всего, это человек, которого девочка хорошо знала, – высказалась Фини. – Она так откровенно, без оглядки изливает ему свои чувства.

Донован покачала головой:

– А мне не кажется, что Джемма знала его так уж хорошо. Скорее считала, что он понимает ее лучше других. Такое дурманит голову любой юной девушке, и мерзавец прекрасно это осознавал. Если б он был человеком, с которым она вместе училась или встречала его по соседству, это как‑то проскользнуло бы в мейлах. Однако подобных намеков нет. Про ее родителей он пишет, но только в самых общих выражениях. Не верю, что он знаком с ними лично.

– А если это человек, с которым девочка знакома, но сама об этом не догадывается? – высказался Уайтмен. – Предположим, в письмах он не называет свое настоящее имя, скрывает его, а Том всего лишь прикрытие? Маскировка?

– Тогда отчего она не узнала его голос? – возразила Фини. – Уж конечно, если б она была с ним знакома, долго маскироваться ему бы не удалось.

Донован готова была согласиться, но тут Тарталья резко обернулся.

– Карен! – окликнул он, щелкнув пальцами, и размашистым шагом вышел на середину комнаты. – Пожалуйста, сходи, принеси мне протокол с перечнем улик. Том в письме болтает насчет этой бутафорской церемонии венчания, насчет того, что тоже подарит ей кольцо. Пробегись по списку, проверь, не нашлось ли при ней кольца.

Фини встала и вышла из офиса, а он повернулся к Миндередесу:

– Ник, вам с Дэйвом я поручаю проверить отчеты коронеров о самоубийствах молодых женщин в Лондоне за последние два года.

Миндередес с ужасом воззрился на начальника:

– Но, сэр… – и оборвал фразу, увидев выражение лица Тартальи.

Уайтмен покраснел, вздернув светлые брови:

– Обо всех самоубийствах, сэр?

– Да! – отрубил Тарталья.

Тихий, полупридушенный стон вырвался у Миндередеса и Уайтмена. Донован посочувствовала им. Общих сведений о самоубийствах не существовало, каждый случай расследовался и протоколировался отдельно в каждом округе местным коронером. А значит, единственный способ проверки – заходить в местный участок и самим пролистывать все протоколы. К тому же поскольку в обязанности коронера входило только установление личности, места, времени гибели и причины смерти, то протоколы трудно было назвать исчерпывающими: они не включали подробных деталей.